только что приехавший на остров. Он представился под именем Фергуса Ингльби. Впечатления управляли мной во всем. Я не знал никаких законов, кроме своих собственных прихотей, и приезжий молодой человек понравился мне в ту самую минуту, когда я взглянул на него. У него было обращение джентльмена, и он обладал самыми привлекательными качествами в общении, с какими когда-либо случалось мне встречаться еще при моей неопытности в обществе. Когда я услыхал, что аттестаты, привезенные им с собою, были найдены неудовлетворительными, я вмешался и настоял, чтобы он получил это место. Моя воля была закон, и он получил его.
Мать моя с первого взгляда почувствовала отвращение и недоверие к Ингльби. Когда она увидела, что близость между нами быстро возрастала, когда она увидела, что я допустил этого подчиненного мне молодого человека к короткой дружбе со мною и к доверию (я жил с моими подчиненными всю жизнь, и мне это нравилось), она делала всевозможные усилия, чтобы разлучить нас. Ей не удалось ни одно. Наконец она решилась попробовать единственное оставшееся средство – убедить меня решиться на путешествие, о котором я часто думал, путешествие в Англию.
Прежде чем она заговорила со мной об этом, она решилась заинтересовать меня мыслью увидеть Англию так, как я никогда не был еще заинтересован. Она написала к своему старому другу и старому поклоннику, покойному Стивену Блэнчарду, владельцу поместья Торп-Эмброз в Норфольке и вдовцу с семейством. После я узнал, что мать моя ссылалась на их привязанность (которую, кажется, не одобрили родители с той и с другой стороны) и что, прося мистера Блэнчарда принять ее сына, когда он приедет в Англию, она справлялась о его дочери и намекала на возможность брака, соединившего бы оба семейства, если бы молодая девушка и я понравились друг другу. Мы были партией равной во всех отношениях, и воспоминание моей матери о ее девической привязанности к мистеру Блэнчарду делало надежду на мой брак с дочерью ее старого поклонника самой счастливой и приятной надеждой, какую только она могла себе представить. Обо всем этом я не знал ничего до тех пор, пока ответ мистера Блэнчарда не был получен в Барбадосе. Тогда моя мать показала мне письмо и прямо поставила передо мной искушение, которое должно было разлучить меня с Фергусом Ингльби.
Письмо мистера Блэнчарда было написано с острова Мадера. Он был нездоров, и его послали туда доктора попытать, не принесет ли ему пользу климат. Его дочь была с ним. Искренно сочувствуя всем надеждам и желаниям моей матери, он предложил мне, если я намерен вскоре оставить Барбадос, заехать на Мадеру по дороге в Англию и сделать ему визит в его временном местопребывании на острове. Если же этого нельзя, он назначал время, в которое надеялся воротиться в Англию и когда я могу надеяться найти прием в его доме в Торп-Эмброзе. В заключение он извинился, что не пишет подробно, объясняя, что зрение его ослабло и что он ослушался приказания доктора, поддавшись искушению написать своему старому другу своей собственной рукой.
Как
