будущее мира. Мы есть Новый Мир. Мы есть прогресс. Без нас не может быть движения и развития, мы – Создатели: демиурги поколений и градостроители, вершители судеб и управляющие, мы есть закон, мы есть власть, мы есть будущее. Нельзя забывать, нельзя: это первая мысль при пробуждении и последняя перед сном:
– Мы – Создатели.
И я повторяю это как мантру каждую минуту своей жизни.
Выключаю воду и выхожу из ванной, зову отца и, пересекая арку, оказываюсь в гостиной.
– Отец, ты дома?
И сегодня он должен работать из кабинета. Его будняя неделя каждый раз начинается с двух дистанционных дней.
– Господин Голдман ушёл, мисс Голдман! – Следом за мной появляется служащая. – Вот-вот вернётся, мисс Голдман, сказал ненадолго.
– Если я захочу услышать тебя, Миринда, – оборачиваюсь и впираюсь взглядом в чёрное пятно около белоснежной стены, – обращусь лично. Понятно?
Женщина ощущает недовольство.
Прохожу в гостиную и веду пальцем по полкам и статуэткам в попытках найти малейший сор и придраться…чисто. Вот что случается, когда делаешь нечто выдуманное на ходу – сам себя ставишь в нелепое положение.
– Свободна, Миринда, – выждав ещё немного, говорю я и наблюдаю за уходящей.
Мимо белоснежных диванов шагаю к лестнице (перед ней узкая дверь, ведущая в комнату Миринды), сворачиваю и поднимаюсь по прозрачным ступеням. На втором этаже на меня смотрят семь дверей – три по левой стене (комната отца, комната матери, их общая спальня), три по правой стене (моя спальня, спальня сестры и свободная комната, в которой стоит маленькая кровать, кресло-капля и ночник в форме звезды), одна – распахнутая – в конце: ведёт в кабинет.
Вспоминаю, что оставила рюкзак в прихожей и книгу, соответственно, там. Ладно, верну позже…не думаю, что отец начнёт зудеть об утаенной вновь книге; полки тянутся от пола до потолка, все заполнены – бери любую. Возможно, Говард Голдман собрал все сохранившиеся до основания Нового Мира издания книг; он вложил так много средств в создание этой коллекции и гордился ею больше, нежели собственными детьми. По крайней мере, в интервью о личном пространстве Голдман нам с сестрой он уделил несколько минут, а книгам – несколько десятков. Пускай.
Смотрю на пустующее отцовское кресло, за которым во всю высоту стены тянется панорамное окно. Разве можно спокойно обращаться спиной к этому городу? Не устану тому поражаться, ведь Новый Мир требует своих Создателей, Новый Мир желает, чтобы взгляды живущих в нём людей были прикованы к его величию и только. И я смотрю на Новый Мир.
Дверь позади меня открывается.
Медленно поворачиваюсь на носках туфель и кладу руки на бёдра. Прищуриваясь, говорю:
– У тебя сегодня работа дома, я знаю. Куда ездил?
– Взаимно рад тебя видеть, Карамель, – пропустив вопрос (а, может, и ответив сполна) режет отец и проскальзывает мимо.
Его силуэт тонкий, руки и ноги длинные, пальцы паучьи.
Признаюсь,
