шов между кирпичами, и он легко осыпается песком. – Плохой раствор.
– Он же его не убьет? – очередной вопрос. – Ведь год не трогал… Скажи мне!
Поиграем и мы, верно? Ход за ход.
Оборачиваюсь к ней, дергаю на себя и впечатываю в стену. Ну хоть немного же она должна что-то понимать? Говорю громко ей, но так, чтобы он все слышал.
– А если и убьет, сделаем нового, да? – подмигиваю, прижимаюсь сильнее.
– Верно, сделаем нового, прямо сейчас, – так же нарочито громко. – Все равно я дочку хотела.
Прижимаюсь к ее шее, подтягиваю вверх ее ногу. Шепчу едва слышно:
– Не убьет, играет, – целую ее дрожащую. – Следит. Камера напротив. Кирпич под твоей головой. Запомнила?
– Ага, – выдыхает едва слышно.
– Надо уйти, надо смешать карты. Если что-то важное, придет сам забирать. Если просто нас потрепать… придешь забирать ты, поняла? – задираю мою толстовку, в которую она одета. Пересчитываю ее ребра пальцами, сжимаю грудь.
– Да, любимый, – опять специально громко, для него. – Да, да, так хочу тебя. Прям здесь.
Больная моя девочка. Такая же, как я. Разворачиваю ее резко и сдергиваю штаны с ее попки. Что бы ни происходило, хочу ее. И хочу, чтобы он видел, что играю по своим правилам.
Расстегиваю джинсы и вталкиваюсь в нее одним тугим толчком. Прижимаю сильно ее щекой прямо к этому старому кирпичу.
– Здесь, – шиплю едва слышно. – Здесь, – на очередном толчке.
– Да, да, так, – выкрикивает со стоном, скребет ногтями этот кирпич. – Сильнее…
Долблю ее так, что у самого искры из глаз сыплются. Жестко, сильно вколачивая ее в грязную стену.
Ее стоны давно уже перешли в крики. Она шире расставляет ноги, ищет точку опоры получше в том мусоре, на котором стоит.
– Еще, – задыхается от стонов и всхлипов. – Так только ты можешь, любимый! Только ты…
Разношу ее раз за разом и сам уже на краю.
– Ника моя, – шепчу только для нее, дышу сбито.
– Твоя, – почти рычит, мокро насаживаясь на меня по самые яйца. – Всех грохнем, – тихо-тихо, почти перед самым пиком.
Сжимаю ее и пульсирую горячо, ярко, адреналин добавляет ощущений, сшибает голову.
Кончает с хриплым вскриком и добавляет мне свою пульсацию. Хватает затхлый воздух открытым ртом. Тянется к моей руке и сплетает наши пальцы.
Выскальзываю из нее и сразу натягиваю штаны на ее попку. Застегиваюсь сам, оборачиваюсь, присматриваюсь. Красной точки нет! Он отключил камеру.
– Ника, телефон мне быстрей, – оборачиваюсь, протягиваю руку.
– Держи, – протягивает мне аппарат, который с трудом выудила дрожащими пальцами из кармана.
Я сразу же вкладываю в ее ладонь нож.
– Кирпич этот, вытаскивай его, – быстро набираю номер, смотрю, как слабо она ковыряет стену и передаю ей телефон. – Его Малой зовут, скажи, что ты моя жена. Скажи адрес этот. И дай сюда нож.
– Жена
