пьяный. Но это ненадолго, ей просто необходимо окончательно проснуться. Отец накинул на ее плечи теплый плащ, крепко обнял – и сразу зашептал что-то в ухо. Возможно, быстро пересказывал, как она «мечтала» служить в сверхполиции – и ее зачисление в нашу академию было единственным условием освобождения. Даже с такого расстояния я могла видеть, что красота Кристины за это время ничуть не угасла. Как-то даже наоборот, сейчас она выглядела трепетной и беззащитной, легкий румянец на бледных скулах придавал ей немного болезненный вид, но и он выглядел идеальным дополнением к безупречным чертам.
– Какая же красивая гадюка, – вылетело у меня. – Вот ведь падла – даже после морозилки смогла бы победить в конкурсе красоты… Может, ей хотя бы не причесываться? Ну какие шансы у всех девушек быть тобою замеченными на ее фоне?
– Ревнуешь, Наташ? – Диминик скосил на меня взгляд.
Я ответила максимально честно, ведь не видела смысла притворяться – это же просто заболевание, а в болезни признаваться не стыдно:
– Да, есть немного. Дни считаю, когда эта чертова влюбленность пройдет. Стараюсь радоваться, что мы с тобой не переспали, а иначе уже и просвета бы не видела. Риссае было хуже, мне грех ныть. Иногда целый день могу о тебе не думать, но порой так накатит, что хоть на стены лезь. Где взять сил, чтобы дождаться?
В его тоне вдруг появились веселые нотки:
– А ты так уверена, что дождешься, Наташ?
– Ты о чем? – Я испуганно уставилась в черные глаза. – Хочешь сказать, что твоя магия будет отпускать дольше, потому что я полукровка?!
– Нет, – он смотрел прямо и пронзительно. – Хочу сказать, что не всегда в таких чувствах виновата только магия. Ты узнала меня с таких сторон, которых вообще больше никто не видел, включая меня самого. И тот влюбленный тюфяк мог вызвать в тебе настоящую взаимность, он был жалок, но искренен.
– Не-е… – протянула я, а затем в страхе завопила: – Не-не-не-не!
На нас обернулись, валькирия рядом зашикала – мол, не забывайте, где находитесь. И потому я продолжила орать на инкуба шепотом:
– Не-не! Я уже все сердце вымотала – если продлится еще хоть месяц, то я сама в заморозку попрошусь!
Диминик не спорил. Оторвал от меня взгляд, снова уставился на свою невесту, которая теперь обнимала мать, а ее отец в то время подписывал какие-то бумаги, протянутые служащим ледника.
– Как скажешь, – продолжил инкуб разговор тихо. – Но дай знать, если не отпустит.
– Зачем?
Он не спешил отвечать. Кристина увидела его снизу, помахала рукой, широко улыбаясь – вот, уже и пьяный взгляд пропал. Суккуб дождалась, когда служащий кивнет, и пошла к каменной лестнице, чтобы подняться к выходу. Диминик решил высказаться в тот самый момент, когда его невеста спешила
