казались пищей богов. Хотелось наесться впрок, но делать этого я благоразумно не стала, зная, что после нескольких дней голодания желудок может отрицательно отозваться как на незнакомую пищу, так и на ее количество.
Дождавшись, когда белье немного подсохнет, – а чего там сохнуть-то тоненьким кружевам и небольшими вставками атласной ткани, – я собралась и мы отправились в дорогу. Мысли о том, что, возможно, я смогу сегодня поспать не на куче еловых иголок, придавали сил.
Шагать пришлось почти до самого вечера. Откровенно говоря, если бы не упрямая книга, я уже давно бы остановилась на ночлег. Три дня непрерывной ходьбы давали о себе знать, я банально устала. Все чаще мысленно уходила в себя, даже книгу нести мне становилось с каждым шагом все тяжелее, и в итоге Марья согласилась, чтобы я ее прицепила к поясу, назвав эту процедуру унизительной. Но мне уже было все равно.
Шум, который могут создавать только люди, я услышала только когда сгустились сумерки. Я даже не заметила, когда горная тропка превратилась в довольно широкую пыльную дорогу с пробивающимися на ней редкими травинками. Кажется, мой организм просто ушел в режим энергосбережения, не позволяя отвлекаться ни на что, кроме цели – дойти до людей.
Спустя еще примерно шагов пятьсот, может, чуть больше, шум стал ближе, а передо мной появился указатель. Небольшая деревянная табличка, прибитая к столбу. К ней я буквально бежала, но вот увиденное…
– Маргош, ты чего замерла? – обеспокоенно спросила Марья.
– Прочитать не могу, – растерянно заговорила, вглядываясь в надпись, которая не была похожа ни на один из знакомых языков. Это были даже не иероглифы!
– Ну-кась, подними меня!
Книгу я подняла, даже поднесла ее поближе к указателю. Ну а вдруг, она же умная, может, сможет мне объяснить…
– Ну и чего ты распереживалась?
– Палочки, точечки… Марь, я ведь и правда в другом мире, да?
– Дык я еще вчера тебе об этом сказала. Где это, по-твоему, на Земле книги разговаривают?
Осознание накрыло меня удушающей волной из паники и разбитой надежды. Прижав справочник покрепче к груди, я начала оседать на землю.
– Поняла наконец-то, – печально вздохнула Марья Ивановна, но ее голос я едва разобрала, оставаясь в вязкой темноте. – Ну ничего, придешь в себя, девочка, не переживай, одну не брошу…
Глава 5
Находясь в полузабытье, я стала невольной участницей событий, на которые не могла повлиять. Зато Марья Ивановна развлекалась от души. К сожалению, не знаю, как долго все это продолжалось. Потому что я то отключалась от реальности, то частично приходила в себя. Шевелиться не получалось, даже глаза открыть так ни разу и не смогла, но часть разговоров слышала. И если сначала это были лишь непонятные мне выкрики, то позже я начала разбирать отдельные фразы.
– Девка! – это было первое понятое мной слово, произнесенное незнакомым хриплым голосом.
– Где? –
