style="font-size:15px;"> Добровоя тоже получила задание – поспрошать по Ирине-Добромире, точно ли сама дева в проруби оказалась… или, может, помог кто? Девчонке-то сплетни собирать куда легче, нежели тому же Ермилу или Вельке.
С докладами оба явились уже через пару дней, опять туда же – в «канцелярию». Ермил опросил всех, кто мог хоть что-то увидеть… Видели! Пареньки мелкие играли в «чижа», бегали по сугробам – видали у библиотеки сани, а в них – двух незнакомцев. И сани-то стояли вовсе не у входа, не у крыльца, а дальше, с торца, в кусточках. Как раз под вечер дело было, в сумерках. Лезли ли незнакомцы на крышу? Этого ребята не видели – убежали, так как снег мокрый повалил, а затем и дождь, ливень!
– Думаю, они это. Те самые, – упрямо склонил голову Ермил. – Присмотрелись, дождались темноты и… Долго ли? Тем более и ливень уже начался.
– Ясно, – сотник самолично разлил по кружкам горячий сбитень. – Угощайтесь! Берите, вон, пироги – вкусные… Ну, а ты, Добровоя? По глазам вижу – есть, что сказать. И вести, как всегда, недобрые.
– Недобрые, – согласно кивнула дева. – Что уж тут говорить…
Компания девочек-малолеток как раз с горки шли – катались. Одна из них – лет шести от роду – видела, как «большая дева» баловалась с каким-то парнем. Как выразилась девочка, «жимкались», смеялись, а потом парень эту деву толкнул на ледянку. И сам – следом туда же. Вместе с горы и покатились, поехали! К проруби…
Что за парень – девочка сказать не могла, как и про девицу. Для шестилетних все, кто старше семи-восьми годков, люди совершенно неинтересные.
Прорубь…
Судя по всему, именно тогда Ирина и оказалась в проруби! Что ж ее ухажер не спас, не протянул руку? Да и сама-то девчонка почему выбраться не сумела? Ловкая, здоровая, молодая?
– Я от проруби-то еще дальше пошла… – тихо сообщила Добровоя. – Там – след санный. А саженях в десяти в сугроб что-то выброшено… Посмотрела… Палка – тяжелая, с коричневатыми пятнами! Очень похоже на кровь! Вот и думаю – не этой ли палкой Ирину и угостили? – С этими словами Войша потянулась к брошенной на лавку котомке и вытащила оттуда небольшую увесистую дубинку.
– Таким рыбу обычно…
– Ну да, – внимательно осмотрев предполагаемое орудие убийства, сотник мрачно насупился и сдвинул брови. – Вот от чего у нее рана на голове! Очень может быть, очень… Значит, все же пыталась выбраться дева. Не дали! Палкой по голове оглоушили, словно сома или щуку… Однако почему дубинка? А, скажем, не кистень? Кистень-то, считай, почти у каждого есть. И спрятать его легче.
– От кистеня рана другая, – пригладила волосы Добровоя. – Дубинкой можно и не в полную силу ударить, с кистенем же куда труднее так рассчитать. Ударили б кистенем, сразу б и видно – удар! А тут… вроде бы как и сама упала…
– Все так, – Миша покусал губу. – Опять под несчастный случай сработали… с-суки. Кстати сказать, и здесь – сани… И у мастерских незадолго до пожара тоже сани видели. И чужих парней! Ладно… может, из Турова подобрее вести поступят…
Выпроводив
