Пожалуй, в отдел я ее возьму, но заграницу она не поедет, оставлю в Москве под благовидным предлогом. Пусть товарищу Бокию делает переводы иностранных газет. Но вместо того, чтобы утащить «аванс» в свою норку, отставная училка спросила:
– Владимир Иванович, а что вы такой невеселый? – Мне не хотелось объяснять ситуацию, делиться с нахалкой проблемами своего гардероба, но она уже догадалась сама: – Одежда вышла из строя? Ух ты, как вас собаки подрали.
– Нет, это я от злости сам решил и шинель, и гимнастерку изгрызть. А теперь сижу вот, и думаю – может мне с вас ваше пальтишко снять, чтобы было в чем в город выйти?
– Не налезет на вас мое пальто, – совершенно серьезно отозвалась девица. – Да и неприлично будет, если большой начальник в женской одежде по городу расхаживать станет. Может, вам следует обновить собственный гардероб?
– Мысль очень дельная, товарищ Семенцова, – саркастически отозвался я, вытаскивая из мешка совзнаки и протягивая их девушке. – Посчитайте и скажите – на что этих денег хватит? Пальто можно купить, пусть и ношеное? Я тут малость от жизни отстал.
Совзнаки девушка посчитала быстро, едва ли не со скоростью банкомата, проверила на подлинность и сообщила:
– Двести тридцать пять тысяч. Возможно, хватит на новую рубашку и брюки, на портянки останется. А вот касательно военной одежды – я даже и не знаю, не интересовалась. Но гимнастерка дороже стоит, чем цивильная рубашка. А демисезонное мужское пальто нынче за три лимона торгуют, а хорошее, так и все четыре, а вам бы еще шапку или шляпу купить. Лучше шапку с наушниками. Хотя и апрель, но везде еще снег лежит, с Невы сильно дует. Значит, нужно лимонов пять, не меньше.
– Если бы мы в Москве были, то без проблем, а здесь, в Питере, у меня даже знакомых никого нет. А даже если бы и были, как я в таком драном виде к ним пойду?
– Владимир Иванович, а у вас, случаем, никакой тайной захоронки нет? Знаю, что у мужчин такие бывают. Мой братец обычно золотой червонец в углу прятал, а я порой находила.
И впрямь, чего это я? «Захоронка», которую в моем мире мужчины именовали «заначкой», у меня была. Причем, в самом сокровенном месте – под обложкой партбилета, поближе к сердцу. Но не червонец, а десять долларов США. Остальные-то деньги остались в кабинете, а одну американскую бумажку взял. Мало ли…Надеюсь, хоть грины не обесценились?
– Ух ты, – протянула девушка, осматривая десятку. – Настоящая. Раньше за такую можно было срок получить, а то и к стенке бы поставили, а нынче за нее пять лимонов дадут, не меньше.
– А что, за доллар уже пятьсот тысяч рублей дают? – удивился я. – Месяц назад за него сто давали.
– За месяц много воды утекло, – рассудительно сказала девица. Посмотрев на меня, попросила: – Встаньте, пожалуйста.
Не поняв, в чем дело я послушно встал, а Мария Николаевна вытянула руку, дотронулась до моей макушки ладошкой, измерила плечи, используя пальчики вместо мерной линейки, хмыкнула:
– Я
