корзину ароматных пряников и ушёл восвояси. Он знал, что все то время, пока он стоял, Шура смотрела на него, прячась за занавеской. Ему было горько от того, что он так сильно обидел её. Но, придя домой, Прохор вдруг выдохнул облегчённо – больше не надо будет ходить к Шуре, смотреть на её широкое, надоевшее лицо, на противные усики над верхней губой, ему больше не надо будет притворяться. Теперь его невеста – Василина, о которой он думает ежесекундно. Он вдруг почувствовал себя свободным и счастливым…
И вот теперь Прохор смотрел на Василину, считал её ярко-рыжие веснушки, любовался зеленью глаз, слушал её ласковые извинения и думал о том, какая она умница, и как все ловко устроила.
– Проша, милый, не мучь меня, скажи же хоть что-нибудь, раз уж пришел! – взмолилась Василина, и из глаз её потекли слезы.
Прохор вытер прозрачные капли и поцеловал мокрые щеки девушки. Знала бы она, как сильно он ее желает. Знала бы, как бредит о ней ночами, тоскует, мечется в горячем бреду. Знала бы, как сердце его болит и рвётся от любви, как все внутри него пожирает огонь, стоит ему ее увидеть.
– Я тебя люблю, Василина. И свадьбу нашу больше всего на свете жду, – сказал, наконец, Прохор, и голос его был полон тоски и нежности.
Она вытерла слезы, улыбнулась и прильнула мягкими губами к его рту. Поцелуй был коротким, за дверью послышались шаги, и вскоре отец Прохора нарочито громко закашлял. Заглянув к молодым, он сурово глянул на Прохора и буркнул недовольно:
– Ну что, наговорились? Дома работы невпроворот, некогда миловаться. Пошли уже.
– Иду, отец, – ответил Прохор.
Отец вышел, а Прохор порылся в кармане, а потом протянул Василине на ладони маленькое серебряное кольцо с черным камушком. Василина ахнула, прижала ладони ко рту, а потом взяла колечко, покрутила его в руке и надела на палец – колечко оказалось ей в пору.
– Ты теперь моя невеста. Носи кольцо, не снимай. До свадьбы вряд ли уж увидимся – тебя отец не выпустит, да и на меня родители злятся. Но помни, на тебе теперь мое кольцо, и ты теперь навек моя, Василина, – прошептал Прохор.
– Твоя, твоя, Проша! Жду не дождусь, когда свадьбу нам сыграют. Тогда я тебя из своих объятий не выпущу! – страстным шепотом откликнулась девушка.
А потом, взмахнув рыжей косой, она убежала из девичьей комнаты, стыдливо опустив глаза перед отцом своего жениха. Федор метнул грозный взгляд в сторону сына.
– Пошли уже скорее домой! – позвал он, сурово сдвинув брови, и Прохор пошел за ним, опустив голову, словно нашкодивший пацаненок.
– Договорились с Иваном о свадьбе в аккурат после первого Спаса, – сказал Фёдор, не глядя на сына, когда они шли к дому по синим летним сумеркам, – так что скоро уже.
Прохор кивнул в ответ, свадьба его мало волновала, все мысли его были лишь о Василине. Он задумчиво смотрел, как от реки к деревне тянется белый туман и думал о том, что его жизнь до нее была таким же пустым, непроглядным туманом. В небе зажигались первые звезды, и Прохору казалось, что это их с Василиной счастье
