на столе, они расселись, каждый со своей стороны квадратного столика. Мал потянулся было к крышке, но Грэм шикнула на него. Кредис по-доброму улыбнулся обоим и начал читать утреннюю молитву.
– Если Один ушел биться с Ничто, разве он слышит наши молитвы? – спросил Мал, положив локти на стол, едва Кредис закончил молиться. Грэм показала ему пример, как сидеть за столом, выпрямив спину и оставив на поверхности столика только правую руку с вилкой, но мальчик его проигнорировал.
– Не знаю, Мал. Но мне кажется, это не так-то уж и важно. – Кредис накладывал себе в тарелку жаренные на решетке овощи и морепродукты. Чревоугодие было единственным грехом, которому он никак не мог сопротивляться. – Думаю я, что молитва куда важнее для нас, чем для Владыки. Ведь он может читать в сердцах. Мы же можем забыть мудрость Его, если не будем часто повторять ее. Поэтому не страшно пропустить одну молитву. Страшись забыть молитву навсегда!
Священник поднял вверх палец, глядя на мальчика. А потом взял хлеб и щедро намазал его маслом и паштетом из перепелиной печени. Мал задумался, а потом кивнул. Он быстро прошептал молитву, глотая иногда слоги, а потом сел ровно, как Грэм, и тоже принялся за еду.
– Сегодня у Вас было что-то интересное, наставник? – вежливо поинтересовалась Грэм, прежде чем приняться за еду.
Кредис задумчиво пожевал бутерброд с паштетом, вспоминая прошения сегодняшнего дня.
– Немного. Одна женщина просила отпустить ее мужа из Копий Отчаяния. – Священник тяжело вздохнул. Он старался помочь всем, кто приходил во дворец с просьбами, но в этом случае был бессилен. Дети, понимая его настроение, примолкли.
– К сожалению, я не смог унять ее печаль, и она обвинила меня и Одина в произошедшем с ее мужем. Надеюсь, ее не оставит милость Владыки из-за брошенных в гневе слов.
Грэм и Прин кивнули, зная характер Кредиса. А вот Мал нахмурился. Мальчик был и правда любопытен, а потому часто задавал вопросы, которые многие старейшины сочли бы богохульными. Вот только сам Кредис считал, что таких вопросов нет в принципе, если задаются они от чистого сердца, чтобы понять и разобраться, а не просто очернить.
– Говори, Мал.
Мальчик не заставил себя долго ждать.
– Разве Вы сами не злитесь, когда Вас ругают? Ведь Вы ни в чем не виноваты!
Старый священник улыбнулся мальчику.
– Нет, не злюсь. Ведь меня, в отличие от бедной женщины, зло обошло стороной. Я сыт, занят любимым делом, не терял близких. Как я могу осуждать ее слова? Нет, Мал. Меня не оскорбляют такие случаи, но печалят. Ведь когда человек злится и говорит плохо о Владыке и Пути его, он сам толкает себя в объятия Ничто…
Верная Грэм попыталась тут же отвлечь его от этой, печальной для него, темы.
– Но ведь другим Вы помогли сегодня?
– Было двое просящих, которым я смог помочь. Один лесоруб потерял ногу и больше
