обрадовался он, шагнув навстречу, и я только тогда заметила, что левая рука у него на перевязи.
– Что у вас с рукой? – испугалась я, хотя чего бы мне пугаться, раз рука не моя, да и к Федосееву добрых чувств я не питала, уж очень много крови он мне попортил в последнее время.
– Рука? – Он посмотрел на нее с отчаянием и поспешно заверил: – Ерунда.
Формальности много времени не заняли. Вскоре мы простились с Федосеевым, я довольная, он почему-то не очень, и это меня озадачивало, коли уж инициатива исходила от него. Он проводил меня до машины и неожиданно перешел на шепот:
– Если вдруг, мало ли что… так вы того… скажите для начала, зачем же сразу…
Из этой тарабарщины я мало что уяснила, забеспокоилась и поторопилась уехать. Все произошедшее выглядело как-то подозрительно. И тут внутренний голос шепнул мне: «Позвони Андрюхину». Телефона офиса Андрюхина у меня не было, раз мы даже незнакомы, но в справочной я его получила без проблем, набрала номер, женский голос мне ответил. Я поинтересовалась, могу ли я поговорить с господином Андрюхиным. Женщина вложила в свой голос всю земную скорбь, когда ответила:
– К сожалению, нет. А кто его спрашивает?
– Сестра, – брякнула я, хотя знать не знала, есть ли у Андрюхина столь близкая родственница.
– Ольга Дмитриевна? – обрадовалась женщина и тут же вновь начала скорбеть: – Денис Дмитриевич в больнице.
– А что случилось? – пролепетала я испуганно, притворяться не пришлось, я действительно была здорово напугана.
– Он вам сам расскажет. Ничего страшного. Это он так говорит, – добавила она.
– А в какой он больнице?
– В «Красном Кресте». – Женщина назвала отделение и палату, а я помчалась туда.
В «Красном Кресте» у меня работала приятельница. Я очень надеялась застать ее на боевом посту. Так, к счастью, и оказалось. Через двадцать минут Лариска, посетив соответствующее отделение, сообщила, что господин Андрюхин доставлен в больницу с черепно-мозговой травмой, жизни его ничто не угрожает, но от этого легче мне не стало. Простившись с Ларисой, я выпорхнула из больницы и тут же набрала Леркин номер.
– Это ты! – взвизгнула я, вышло как-то не очень толково, так что неудивительно, что Лерка поняла этот визг по-своему и резонно ответила:
– Конечно, ведь ты мне звонишь. Или нет?
– Тебе. Слушай, ненормальная, Андрюхин в больнице, а Федосеев с перевязанной рукой и подписал со мной договор…
– Подписал? – обрадовалась Лерка. – Значит, у тебя никаких проблем? Надо это дело отметить.
– Ничего я отмечать не буду. Скажи, это твоих рук дело?
– Что? – растерялась она, и я тут же подумала: может, напрасно я ее обвиняю, может, она ни при чем, но все равно спросила:
– Кто-то проломил голову одному и покалечил руку другому. Это ты?
– С ума сошла? Как бы я это проделала? Ты бы хоть подумала: ну как я мужику руку сломаю? Во-первых, ломать
