нет смысла обманывать.
Он сделал паузу и снова заговорил.
– Неси пока рукопись, готовую к публикации – текст наберем.
А я решил в «Лире» печатать рассказы совсем другого толка – страшилки на местном фольклоре. Думал, что найдут интерес и признание.
И еще подсказал Абросимов:
– Тебе надо найти художника, чтобы сделать заставку газеты; так сказать – «продемонстрировать штандарт».
Мне очень понравилось выражение.
И художника я нашел – замечательный мужик, точная копия чухонского артиста Баниониса. Да его так и звали все. В отделе культуры оформителем работал – давным-давно, в незапамятные, можно сказать, времена; потом в бизнес подался; потом… вобщем запутался в жизни.
Я объяснял ему, объяснял – сам запутался в объяснялках своих. Чтобы разрубить Гордиев узел, сказал:
– Короче, нужна заставка на газету – фирменный знак «Литературно-рекламного агентства». Сам придумаешь? Можно несколько вариантов на выбор…
Он посмотрел на меня скептически.
– У тебя есть инструкции насчет того, как шнуровать ботинки, дружок?
Он посмотрел на горизонт.
– Если собираешься сказать, в какой стороне садится солнце – поторопись: а то оно уже садится… на севере, как мне кажется.
Я усмехнулся.
– Ладно. Не мне тебя учить. Червонца хватит?
Он кивнул. Затем внезапно расхохотался. В этом смехе начисто отсутствовала веселость. Нет, это был смех, при котором дрожали плечи, вздымался живот. Конвульсивный смех. Банионис прислонился к стене своего дома, словно у него отказали ноги.
Замечательный человек, талантливый художник, но, к сожалению, чрезмерно пьющий. Я знал об этом. И догадывался, на что пойдет моя десятка. Но ничего не мог поделать.
А штандарт он нарисовал! Без всякого выбора – одну, но очень замечательную заставку литературно-рекламной газеты «Лира».
Пошел к другу детства Михаилу Мамаеву – теперь начальнику вневедомственной охраны Увельского РОВД. Говорю ему – так и так, у тебя хозрасчетная организация: тебе непременно нужна реклама; а то хочешь? – очерк напишу о тебе и твоих бойцах; начальству покажешь – зацелует.
Михаил Филиппович мне такую лекцию прочитал о роли литературы в освоении Марса, что… И снова пригласил в свою шарашку. Часть его радости – наверное, от вида меня просящего – отразилась на лице. Но и я не подвел себя – ответил улыбкой: мол все нормально в жизни моей. Мы уже не разговаривали, а только сидели и улыбались друг другу. Просто сияли от счастья – кто кого пересияет. Улыбка Мамаева полна хитрецы, ну а моя так, сарказма.
Я ему кто? Младенец в пеленках? Или только учусь ходить? Зачем мне говорить, что газеты теперь никто не читает? Конечно, не читают! А мы заставим, по ящикам раскидав – реклама должна быть агрессивной: в двери стучаться, в окна ломиться, через трубу проникать…
Короче… не уговорил.
Ушел,
