и добрался до фонтанчика с водой, к которому, вероятно, и направлялся изначально.
Оливия уже почти поверила, что ей это сойдет с рук, но тут он остановился и обернулся с недоверчивым видом:
– Вы уверены?
Вот блин.
– Я… – Она закрыла лицо руками. – Все не так, как кажется.
– Ладно. Я… Ладно, – медленно повторил он. Голос у него был глубокий и низкий и звучал так, будто он вот-вот взбесится. Как будто он уже взбесился. – Что вообще происходит?
Она просто не могла ему этого объяснить. Любой нормальный человек счел бы положение Оливии странным, но Адам Карлсен, который, очевидно, считал эмпатию багом, а не нормальным человеческим качеством, никогда не смог бы этого понять. Она уронила руки и сделала глубокий вдох.
– Я… послушайте, не хочу грубить, но это вообще не ваше дело.
Он смотрел на нее минуту, затем кивнул.
– Да. Конечно. – Должно быть, он уже пришел в себя, поскольку тон из удивленного снова стал обычным, сухим. Отрывистым. – Тогда я вернусь к себе в кабинет и начну составлять жалобу по Девятому разделу.
Оливия вздохнула с облегчением.
– Да. Это было бы здорово, потому что… Стоп, что?
Карлсен вздернул подбородок.
– Девятый раздел – это федеральный закон, защищающий от сексуальных домогательств в академических учреждениях…
– Я знаю, что такое Девятый раздел.
– Понятно. То есть вы сознательно решили им пренебречь.
– Я… Что? Нет-нет, что вы!
Он пожал плечами.
– Наверное, я ошибся. На меня, должно быть, набросился кто-то другой.
– Набросился… Я на вас не набрасывалась.
– Вы поцеловали меня.
– Но не по-настоящему.
– Без моего предварительного согласия.
– Я спросила, могу ли я вас поцеловать!
– А затем сделали это, не дождавшись моего ответа.
– Что? Вы сказали «да».
– Прошу прощения?
Оливия нахмурилась.
– Я спросила, могу ли поцеловать вас, и вы сказали «да».
– Неверно. Вы спросили, можете ли поцеловать меня, и я фыркнул.
– Я практически уверена, что вы сказали «да».
Он приподнял бровь, и на минуту Оливия позволила себе помечтать об утоплении. Утопить доктора Карлсена. Или утопиться самой… Оба варианта казались заманчивыми.
– Послушайте, я очень извиняюсь. Это была неловкая ситуация. Мы можем просто об этом забыть?
Он внимательно смотрел на нее. На его угловатом лице застыло серьезное выражение, и было что-то еще, что она не могла до конца расшифровать, потому что была слишком занята, снова и снова отмечая про себя, какой он высокий и крупный. Просто огромный. Оливия
