она. – А за свою даму не волнуйтесь, – она окинула мой туалет одобрительным взором, – в одиночестве ей долго скучать не придется.
– Этого я и боюсь, – пробормотал Джейми еле слышно. – Ну так и быть, разве что на минутку.
На миг ему удалось высвободиться из цепких рук Аннализы, и он шепнул мне на ухо:
– Если найду тебя в одном из этих альковов, англичаночка, мужчина, с которым ты там будешь, считай, покойник. А что касается тебя…
Рука его бессознательно потянулась к шпаге, висевшей на поясе.
– О нет, не выйдет, – возразила я. – Ты ведь на своем кинжале поклялся, что никогда больше не будешь меня бить. Какова же тогда цена твоим клятвам, а?
Он через силу усмехнулся:
– Нет. Бить я тебя не буду, во всяком случае – не так, как бы мне хотелось.
– Вот и хорошо. А что тогда ты со мной сделаешь? – продолжала я дразнить его.
– Что-нибудь да придумаю, – мрачно ответил он. – Еще не знаю, что именно, но тебе вряд ли понравится.
И, окинув напоследок присутствующих испепеляющим взором и сжав мое плечо жестом собственника, он позволил Аннализе увести себя, словно маленькому, но бойкому буксиру, толкающему огромную баржу.
Аннализа оказалась права. Не защищенная более внушительным присутствием мужа, я тотчас же оказалась в окружении джентльменов, налетевших на меня, как стая попугаев на спелый плод.
Мне многократно целовали и жали ручку, осыпали цветистыми комплиментами, подносили бессчетное число чаш с вином, приправленным пряностями. Через полчаса заныли ноги. И лицо тоже – от улыбок. И руки – от непрерывного обмахивания веером.
За смену веера я даже испытывала к Джейми нечто похожее на чувство благодарности. Идя навстречу его пожеланиям, я взяла с собой самый большой из имевшихся вееров, гигантское сооружение не менее фута в длину, на котором были изображены, по всей видимости, горные олени, продирающиеся сквозь вересковые заросли. Джейми критически отозвался об оленях, но размеры одобрил. Грациозно отмахнувшись от назойливых приставаний некоего чрезмерно пылкого юнца в красном, я опустила веер чуть ниже, к подбородку, чтобы уберечь платье от крошек тоста с семгой, который жевала. И не только от крошек. Джейми, который был выше меня на добрый фут, божился, что видел меня всю, до пупка, однако же эта часть моего организма была недоступна взорам французских придворных, большинство из которых были ниже меня. Но с другой стороны…
Я очень любила лежать, уткнувшись носом Джейми в грудь, вернее – в маленькую ямочку в центре. Похоже, что некоторые из здешних моих малорослых обожателей разделяли эту страсть, и вот я не покладая рук бешено обмахивалась веером, сдувая им кудри с лица или же, если это не помогало, с треском захлопывала веер и довольно чувствительно шлепала им по напудренным головам.
А потому настоящим облегчением
