все имевшиеся свечи, и в кабинете было светло, словно днем. Дверь отворилась, и в комнату, звеня цепями, вошел узник. Сердце майора застучало еще сильнее. Пару раз ему уже приходилось видеть Фрэзера во время поверок во дворе (рыжая шевелюра и могучий рост не позволяли ошибиться), Джону Грею не выпадала возможность увидеть его лицо вблизи.
Фрэзер выглядел по-другому, не так, как тогда. Это стало для майора и облегчением, и в то же время потрясением: он помнил гладко выбритое лицо и взгляд, то угрожающий, то насмешливый. Однако теперь перед ним предстал человек с короткой бородой, державшийся хоть и с опаской, но спокойно. В знакомых Грею темно-голубых глазах не промелькнуло никакого узнавания. Арестант молча стоял посреди кабинета и ждал.
Грей откашлялся. Сердце не стало стучать медленнее, но хотя бы не мешало говорить.
– Мистер Фрэзер, – начал он, – благодарю вас за приход.
Шотландец учтиво кивнул в ответ. Он не стал упоминать, что у него не имелось особенного выбора, но выразительный взгляд дал это понять без слов.
– Конечно, вы желаете узнать, для чего я послал за вами, – сказал Грей. Выбранный тон казался ему ужасно вычурным, но поделать с этим он ничего не мог. – Появилось дело, требующее вашего содействия.
– И что это за дело, майор?
Голос остался прежним – низким, громким, гортанным, как обычно у шотландцев.
Собираясь с духом, майор сделал глубокий вдох. Он отдал бы что угодно за то, чтобы не просить помощи у этого заключенного, но вариантов не оставалось. Единственным человеком, который мог ему помочь на расстоянии многих миль вокруг, был Фрэзер.
– На болоте близ побережья нашли неизвестного странника, – с опаской сказал Грей. – Похоже, он тяжело болен, речь его непонятна и странна. Но… кое-что из сказанного явно относится к весьма важному… существенно важному для короны делу. Мне следует побеседовать с этим бродягой, узнать, кто он таков, и разобрать, насколько возможно, о чем он говорит.
Он сделал многозначительную паузу, однако Фрэзер не стал заполнять ее, а лишь молча ждал.
– К несчастью, – испустив очередной вдох, промолвил Грей, – этот бродяга изъясняется на смеси гэльского и французского, а английские слова вставляет лишь иногда.
Одна из кустистых бровей шотландца шевельнулась. Выражение его лица ничуть не изменилось, но было очевидно, что теперь он улавливает смысл происходящего.
– Я понял, майор, – негромко и насмешливо произнес заключенный. – Вы желаете, чтобы я перевел вам слова этого человека.
Опасаясь, что голос его выдаст, Грей лишь утвердительно кивнул.
– Полагаю, майор, мне придется отказаться, – сказал Фрэзер необычайно учтиво, однако блеск в его глазах говорил, что его чувства близки к чему угодно, но не к учтивости.
Начальник тюрьмы непроизвольно схватил бронзовый нож для разрезания бумаг из его письменных принадлежностей,
