и читать, и писать по-латыни.
Цезарь взглянул на него с нескрываемым подозрением.
– А Дель Субио не сказал тебе, что я собираюсь возвращаться в Рим? – поинтересовался он.
Юноша кивнул:
– Это знают все. Мне очень хочется увидеть Рим, но для этого нужна работа.
Юлий смерил парня внимательным, оценивающим взглядом. Он верил в свою безошибочную интуицию. Нет, у юноши открытое, честное лицо. Вполне возможно, что испанец не кривит душой, хотя мотивы его и вызывают подозрение, особенно в нынешних обстоятельствах.
– Бесплатно добраться до Рима, а потом раствориться на рыночной площади? Так, Адан? – уточнил он.
Юноша лишь пожал плечами:
– Даю честное слово. Больше мне нечего прибавить. Я умею хорошо работать и очень хочу посмотреть мир. Вот и все.
– А почему ты решил работать именно на меня? Ведь на твоих руках лишь недавно высохла римская кровь.
Адан густо покраснел, но гордо поднял голову, словно решив не сдаваться так просто:
– Ты человек чести, легат. В то время, когда я всеми силами души мечтал об освобождении родины от римлян, ты поступил совершенно неожиданно. Клянусь, я сделаю все, чтобы ты не пожалел о том, что взял меня.
Цезарь нахмурился. Судя по всему, парень не осознает опасности собственных слов. Помнит ли он о том, как стоял в длинной комнате перед воинами, из последних сил пытаясь обуздать страх?
– Мне еще предстоит научиться доверять тебе, Адан, а это придет только со временем. Все, что я буду тебе говорить, может быть продано за огромные деньги. Сможешь ли ты хранить тайну?
– Как ты сам только что сказал, это прояснится со временем. Мое слово надежно.
В этот момент Юлий наконец принял решение, и взгляд его посветлел.
– Ну что ж, хорошо, Адан. Поднимись в мою комнату и принеси бумаги, которые лежат на столе. Я продиктую письмо и посмотрю, на что ты годишься. Затем ступай прощаться с родственниками. Мы отплываем в Рим через три дня.
Глава 7
Бруту было плохо. Его рвало. Стоя на палубе и перегнувшись через поручни, он едва не выворачивался наизнанку.
– Я совсем забыл, каково это… – жалобно простонал он.
Цирон в ответ лишь махнул рукой. Ему самому было ничуть не лучше. Только что в море отправились последние капли выпитого в Валенсии вина. Порыв ветра донес до обоих брызги омерзительной жидкости. Брут с отвращением вздрогнул.
– Отодвинься от меня, осел, – прохрипел он.
Желудок уже давно опустел, но спазмы начались снова, и Брут беспомощно сморщился от ощущения страшной горечи во рту.
С востока надвигались темные тучи, а испанский берег остался за кормой. В ожидании шторма корабли отошли подальше друг от друга. Те, что шли на веслах, сохраняли некоторую видимость управления, хотя из-за качки палубы по очереди оказывались
