блузку и обжигает сквозь ткань. Я вскакиваю.
– Ой, прости, Таня, – Алексей вскакивает вместе со мной и хватает салфетки со стола.
– Ничего страшного, – пытаюсь свести все к шутке.
И вздрагиваю, когда он касается меня. Перехватываю салфетки из его рук и начинаю сама вытираться.
– Мне так неловко, – бубнит он рядом, заглядывая мне в глаза. – Я же не испортил твою кофточку?
– Все нормально. Отстираю, – говорю, лишь бы успокоить его.
А то, судя по суетливым движениям, парень и правда переживает за мою “кофточку” больше, чем я. Хотя сама не знаю, отстирается ли это пятно с тонкой ткани. Может и нет…
– Может, тогда отпустить вас со стажировки на сегодня, Татьяна? – раздается надо мной жесткий голос Паши.
По телу пробегает дрожь.
Аромат духов Паши окутывает меня, когда он оказывается рядом. Я поднимаю на него взгляд. Его глаза темнеют. Но у меня будто все отключается восприятие реальности. Вижу только Пашу. Но нельзя так смотреть на него. Не нужно, чтобы он понял, как я реагирую на него.
Мне стоит огромных усилий отвести взгляд от своего бывшего. Смотрю ему за спину, где маячит недовольная Света. Она недовольно морщится и выпячивает губы.
– Нет, что вы, – беру себя в руки. – Это мой первый рабочий день. Ну точнее стажировочный. Я не собираюсь его пропускать. А с пятном потом разберусь. Если что, сдам в химчистку.
Паша смотрит на меня очень странно. И я внезапно вспоминаю, что именно с химчистки началось наше знакомство. Точнее, с того дня, когда я в университетской столовой случайно толкнула его девушку, и та вылила кофе себе на шелковый топ от известного бренда.
Это случилось во время последних экзаменов. Я тогда была на первом курсе, а Паша заканчивал четвертый. В тот день он должен был выбрать: лететь со своей девушкой в США на стажировку или остаться дома ради призрачной карьеры футболиста.
Он остался. Шантажом заставил меня пойти с ним на матч, просто назло своей девушке.
А потом завертелось…
– Первый день всегда сложный, – говорит Паша и прожигает взглядом мою грудь. Как раз в том месте, где влажная ткань стала прозрачной, и под ней проявилось кружево бюстгальтера. – На третьем этаже есть магазин жесткой одежды. Сходите с Настей, она купит вам новую блузку за счет фирмы. В конце концов, это же наш работник был так неловок.
Он в упор смотрит на Алексея, и тот тушуется под его взглядом.
– Павел, – за спиной Островского раздается жалобный голос Светы. – Давай уже сядем!
Но он даже не реагирует на нее. Будто ждет от меня ответа.
– Ничего, я обойдусь, – натянуто улыбаюсь. – Не стоит за меня беспокоиться.
– Я беспокоюсь в равной степени обо всем своем персонале, – ровно говорит Паша.
Ага-ага, особенно о Светлане. Уж она ровнее всех ровных!
Тем временем Алексей будто почувствовал что-то. Молча забрал свою тарелку и отсел от меня. Боится еще раз облить?
