Недалеко от дома – магазин игрушек, в центральном парке – маленький пруд.
– Рижская, восемь, – глушит двигатель Ян.
Вот зачем он это делает? Почему не проверяет поступившую оплату по выполненному заказу.
Мужчина отстегивает ремень безопасности. Плавно открывает дверь и выходит на улицу. Я только и успеваю, как рыба, открывать рот и хватать безмолвно воздух. В глазах плывут черные точки, и кажется, что я сейчас упаду.
Ян открывает дверь с моей стороны и протягивает руку.
– Это вовсе не обязательно, – язвительно отвечаю и игнорирую галантный жест со стороны Стембольского.
– Тариф «бизнес» обязывает, – я замечаю, что в глазах Яна заплясали чёртики. Он явно получает удовольствие от происходящего. – Желание клиента – закон, – он отстраняется, огибает машину сзади и тот же галантный жест проделывает с Сашкой.
Отстегивает ремень. Проверяет, не натер ли он ребенку шею. Подает руку.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Нервы, словно оголенные провода, разлетаются из стороны в сторону и начинают коротить.
– Спасибо, не надо. Саша, я помогу, – вклиниваюсь между Яном и сыном.
Подсознательно я пытаюсь избежать их телесного контакта. Чтобы «зов крови» не сработал.
– Мам, ключи.
Я подхватываю Сашку. Несмотря на то, что ребенок мокрый, я плотнее прижимаю к себе сына.
– Ключи, – повторяет он.
Я спохватываюсь, расстегиваю сумку и начинаю поиски для нашего очередного ритуала. Когда мы подходим к подъезду, Саша открывает двери, прикладывая цифровой ключ к панели домофона. Так ребенок ощущает себя взрослым, помощником.
– Пока, – Саша машет Яну рукой, а я, не поворачиваясь, пытаюсь ускользнуть от своего болезненного прошлого.
– И даже не попрощаешься?! – летит острием кинжала в спину брошенная реплика. – Рина.
От того, как он произносит мое имя, я спотыкаюсь, едва удерживаюсь на ногах и застываю. Ноги словно два бетонных столба. Не сдвинуть. Не пошевелить пальцами.
«Что же ты никак не угомонишься, Ян Стембольский, или мало причинил боли и решаешь дожать ситуацию?»
– Прощай, Ян, – чеканю каждое слово, неимоверным усилием воли сдвигаю себя с места, словно ледокол, и спешу к входу в подъезд.
Только когда железная дверь примагничивается доводчиком к замку, выдыхаю.
Больно, мне до сих пор больно видеть этого мужчину, знать о его предательстве, ненавидеть… или нет?
***
– Где ты была? – сын колошматит по кнопке вызова лифта и смеется.
– Саша, так нельзя. Кнопка может сломаться, лифт застрянет. Тогда нам придется идти на десятый этаж пешком, а ты весь мокрый, – включаю назидательный тон учителя в адрес ребенка.
Ненавижу такие моменты. Где ты на правах родителя должен провести черту между «можно» и «нельзя». Еще бы это
