и гарнитуры, а домомучительница прищурилась.
Кажется, моя легенда только что пошла прахом. Престарелые поборницы морали, вроде Колины, скандалы за версту чуют, а память на лица и людей, у них как у приподъездных бабушек.
– Простите, тут давно никто не жил, – завелась она. – Его сиятельство канцлер дор Лий, редко бывает в столице.
Так, выходит это лиловое безобразие личный домик Толика? Ему определенно нужно сменить декоратора. Кстати, при всей обширности, предоставленные мне покои явно были рассчитаны на одного. Это у нас теперь еще и спальни раздельные?
Задать животрепещущий вопрос мне помешала вереница слуг с багажом. Вслед за чемоданами протырились две девицы.
– Это ваши горничные, – прокомментировала ван Жен, – а это, – она извлекла их пышных складок пухлую тетрадку, – ваше расписание.
– С какой радости? – опешила я.
– Начинаются празднества, посвященные скорой коронации его высочества Вениана, – поджала губы дама, всем своим лицом и частично шеей выражая неодобрение моей неосведомленностью. – Ее величество изъявила желание видеть вас в своей свите. Бал представления наследника завтра вечером. Канцлер дор Лий приказал приготовить вам гардероб заранее, но я не думала, что ваше положение настолько… настолько…
Мне даже интересно стало, как она обзовет мой выдающийся во всех смыслах живот, как дверь снова открылась.
– О! – тут же соскочила с темы Колина. – А вот и мастер-модельер. Времени мало, но пару платьев для завтрашнего торжества он поправить успеет.
– А медикус будет?
– Вам дурно? – изобразила беспокойство фрейлина.
– Пока нет, но чувствую, что скоро станет, – мрачно сообщила я разглядывая прибывшего гения ножниц и лекал, облаченного в такой зеленый, что сама собой просилась песенка про кузнечика.
Это был ни кто иной, как любитель перьев во все места Глай ар Мур, кажется, окончательно переквалифицировавшийся из куаферов в эксклюзивные портные. Перьев ни при нем, ни на нем не было, но мне уже чихать хотелось. Заранее. Аллергия у меня на перья и красоту в его исполнении. Правда, подвенечное платье для моей провалившейся свадьбы с Венианом он сотворил гениальное.
– Лапочка! – всплеснул ручками ар Мур и, забавно переламываясь в коленках, рванул ко мне, – вы ужасненько кругленькая. Я в полнейшей панике!
Кузнечик, цокая каблуками по паркету, как чихуахуа нестриженными когтями, обежал меня и замер.
– Чтоделатьчтоделать, – бормотал он в прижатые ко рту обильно усыпанные перстнями пальцы.
– Вы же профессионал, – добила я его фразой, способной надолго вогнать в ступор любую мало-мальски творческую личность, но не тут-то было. Посланец гламура воссиял рождественской звездой.
– Ласточка! Вы будете неотразимы! Я сделаю так, что все будут хотеть только вас!
– А можно как-нибудь без всеобщего
