двоих.
– Вы с Эдиком вместе в институте учитесь? – вновь стала допытываться Наталия Владимировна.
– Нет, мы в разных институтах учимся. Я в юридическом институте учусь. На третьем курсе. Хочу стать адвокатом. Живу в Москве с родителями. И я обычно ночую дома. Но вчера мы с Эдиком не успели на метро и… – Я остановила вдруг свой словесный поток, потому что все то, что я говорила, со стороны выглядело несерьезно и неубедительно.
Но мама Эдика слушала внимательно, подкладывая мне на тарелку сырники. Да, это были сырники, пышные и аппетитные, совсем как у моей мамы.
– Вы ешьте, ешьте. А я пошла своего оболтуса будить, а то опоздает в институт.
И она вышла.
Я в задумчивости ела сырники, когда она вернулась, достала тарелку для Эдика, налила ему чая.
Затем спросила у меня:
– Как вам мои сырники?
Она вдруг улыбнулась так искренне, что я ответила ей такой же открытой улыбкой:
– Очень вкусно. Правда, очень вкусно. У меня мама тоже очень хорошо готовит. Особенно пирожки. Ее пирожки это – это просто шедевр. Эдику очень нравятся.
Я вдруг осеклась, подумав, что, возможно, это лишнее. Но Наталия Владимировна закивала головой в знак одобрения.
В это время в кухне появился Эдик:
– Доброе утро, мамуля. – Он чмокнул ее в щеку.
Затем повернулся ко мне:
– Доброе утро, Джульетта! Как спалось?
Он улыбался во весь рот и, похоже, ему очень нравилось мое смущение.
Наталия Владимировна потрепала его шевелюру и вышла.
Эдик тут же подскочил ко мне и поцеловал в лоб:
– Познакомилась уже с моей мамой? Ну, как? Все в порядке?
И, не дожидаясь моего ответа, он сел завтракать.
– Господи, как же мне было неудобно перед твой мамой утром, она наверное что-то плохое подумала про меня. Я очень боялась, что не понравилась ей. Она у тебя строгая была.
– Почему ты подумала, что не понравилась ей? Наоборот, очень понравилась. – Эдик задумчиво потер подбородок. – Очень!
– Ты пропал тогда после этого почти на неделю, а я не могла понять почему? Что случилось? Я решила, что не понравилась твоей маме.
– Ты ей так понравилась, что она мне все уши потом прожужжала, что ты – замечательная девушка и мне очень подходишь, чтобы я женился на тебе, потому что таких девушек на свете мало, что ты – редкий экземпляр, очень редкий.
Эдик вдруг стал серьезным, а глаза его наполнились какой-то болью. Он взял меня за руку и притянул к себе, нежно поцеловал и уткнулся мне в плечо.
То, что я услышала от него дальше, повергло меня в шок:
– Ты знаешь, я и сам тогда это понял, – тихо проговорил он, так и не подняв голову. – Когда я увидел тебя на своей кухне, такую нежную, любящую, родную, меня сковал страх. Я испугался, Джульетта. Я очень испугался своего же чувства. Со мной что-то происходило, а я не понимал, что это. Я всего этого тогда
