близко, – усмехнулся я. – А ты еще меня переживешь. К чему этот спектакль, ба?
– Не бабкай, – строго произнесла она, поправляя подушки и принимая сидячее положение. – Спектакль! – взмахнув руками, она театрально покачала головой, доставая из-под подушки припрятанный портсигар и чистую пепельницу.
– Бабушка…
– Почти восемьдесят лет уже как бабушка! – со щелчком открыв портсигар, она достала сигарету и с наслаждением прикурила ее, выдыхая в сторону облако сизого дыма. – Знаешь, Андрюша, я всегда была на твоей стороне. Начиная с детства, когда твоей матери пришла идея отдать тебя в балетную школу…
– А что здесь такого? – не удержался я, зная, как бабуля всегда реагировала на эту тему. – Был бы сейчас известным балеруном…
– Петухом! – перебила меня бабушка. – Вот кем бы ты был.
– Ну хоть не курицей, – рассмеялся я.
На самом деле с тем бабушкиным решением я был согласен на все сто процентов. Если бы не ее категоричный запрет на… балерунство, бегать бы мне сейчас в балетной пачке, а не заниматься тем, что действительно приносит удовольствие. Ну, и неплохой заработок, что скрывать. Кто бы мог подумать – ведь игрушки создаю. Пусть и компьютерные, но все равно игрушки. Отец долго не принимал моего подобного увлечения, и кто знает, как бы все сложилось, если бы не вмешалась ба. Это ее: «Оставь сына в покое или лишу наследства!» – заставило папу не мешать мне углубляться в программирование.
– Ну вот скажи, что тебе стоит порадовать старушку и приехать на ее юбилей? – затушив сигарету в пепельнице, ба сменила тон на более жалобный. – Возможно, что на последний юбилей в моей жизни. А может, и вовсе на последний день рождения в принципе.
– Ба…
– Не бабкай! Не бабкай! – скрипучим голосом проорал из клетки Баскервиль.
– Даже Баксик запомнил, а ты все не можешь. Не бабкай, Андрюша, – покачала головой бабушка, ожидая продолжения речи от птицы.
Но, как ни странно, Баскервиль молчал. Никто точно не знал, сколько слов знала эта птица, но вот то, что впитывал он в себя новое как губка, факт. Как ребенок – легче запоминался мат. Затем шли непристойные анекдоты, отрывки из которых он, как ни странно, выдавал вполне в тему. Чем и злил ужасно. Но что возьмешь с глупой птицы?
– Бабуль, я же тебе объяснял, что…
– Много работы и бла-бла-бла, – передразнила она меня, не дав договорить. – И родни слишком много, и половину ты видеть не хочешь, а другую знать не знаешь… Андрей, – приняв абсолютно собранный вид, бабушка стала похожа сама на себя. На Агнессу Винировну. Дали же имечко моему прадеду… – Я не буду угрожать тебе лишением наследства. В конце концов, ты единственный, кто у меня в принципе никогда не клянчил. Я тебя прошу как внука. Любимого и, я надеюсь, любящего. Приезжай на мой юбилей. Всего на три дня.
– Я тебя очень люблю, ба, – ответил я, найдя ее руку и сжав в своей. – И обязательно тебя поздравлю. И приеду, когда родственная
