style="font-size:15px;"> – О, почти два года, – ответил Брайан, бережно погладив страницы атласа. – Мы по нему очень скучаем, но он часто пишет. И шлет книги.
– Он скоро вернется, – заверила Дженни, хоть и не без некоторого сомнения. – Он обещал.
Брайан улыбнулся, впрочем, тоже натянуто.
– Да, хотелось бы верить, nighean. Однако, быть может, он найдет в Париже нечто такое, что задержит его на время.
– Например? Ты про ту даму де Мариньяк? – с сарказмом поинтересовалась Дженни. – Мне не нравится, как он о ней пишет. Очень не нравится.
– Из нее выйдет не самая плохая жена, – пожал Брайан плечами. – Она из хорошей семьи.
Дженни хмыкнула: мол, только из уважения к отцу она не высказывает своего мнения о «той даме», хотя все было понятно без слов. Фрэзер рассмеялся.
– Твой брат не такой уж дурак, – заверил он. – Вряд ли он женится на простушке или… э-э-э…
Кажется, он хотел сказать «шлюхе», губы уже сложились в это слово, и более приличествующее подобрать он не успел.
– Еще как женится, – фыркнула Дженни. – Он охотно шагнет прямиком в паутину, если у паучихи будет милое личико и крепкая задница.
– Дженет! – с притворным возмущением воскликнул отец.
Мактаггарт открыто вздохнул, а горничные хихикнули в кулачок. Дженни смерила их сердитым взглядом, поднялась с достоинством и спросила у гостя:
– Что ж, мистер Маккензи. Надеюсь, ваша-то супруга жива? И это она мать вашего мальчика?
– А разве…
Вопрос застал его врасплох, но тут Роджер вспомнил, в каком веке находится. В это время для женщины пережить роды – большая удача.
– Да. Да, она… в Инвернессе, с нашей дочерью.
Мэнди. О господи, его крошка Мэнди. И Бри. И Джем. Роджера только сейчас осенило. До сих пор он об этом и не думал, сосредоточившись на поисках сына. Однако теперь сердце сковало ледяной болью. Ведь скорее всего он более никогда не увидит родных. И они даже не узнают, что с ним сталось.
– О боже… – прошептала Дженни, в ужасе распахивая глаза, осознав наконец, что именно ее угораздило ляпнуть. Она наклонилась через стол и взяла Роджера за руку. – Простите, мне так жаль. Я не хотела…
– Все хорошо, – протолкнул он сквозь сдавленную гортань. – Я просто…
Роджер, извиняясь, махнул рукой, кое-как встал, вышел через заднюю дверь и очутился в ночи.
Над вершинами гор, где тучи были не такими густыми, пробивалась полоска тусклого света, но двор уже заволокли тени, и ветер, дувший в лицо, пах дождем. Роджер вздрогнул, но не от холода, и сел на один из больших камней вдоль дорожки, где обычно играли дети, когда было совсем уж грязно.
В приступе отчаяния он спрятал лицо в ладонях. Не только из-за себя – Роджер переживал за тех, кто остался в доме. Скоро Джейми Фрэзер вернется из Парижа. А потом настанет
