думала или чувствовала, тут же отражалось в ее глазах с таким же кошачьим разрезом, как и у Джейми. Теперь она знала обо мне всю правду, знала, что я люблю – всегда буду любить – ее брата всем сердцем и душой…
Даже невзирая на некоторые сложности с моим нынешним семейным положением.
Она вздохнула, на мгновение зажмурившись, потом открыла глаза и улыбнулась, хотя губы у нее чуть заметно подрагивали.
– Что ж, ясно, – только и сказала миссис Фигг.
Прищурившись, она медленно обернулась вокруг себя, озирая панораму разрушений. Перила вверху лестницы были выломаны, на стенах темнели дыры и кровавые пятна, отмечавшие путь Уильяма вниз. По полу рассыпались осколки хрустальной люстры, поблескивая в ярком свете, льющемся в дверной проем. Сама дверь пьяно болталась на одной петле.
– Вот так merde[3], – пробормотала миссис Фигг и внезапно уставилась на меня, щуря черные бусины глаз. – А его светлость где?
– О… – только и выговорила я. Кажется, объяснить это будет непросто. Многие недолюбливали Джона Грея, однако миссис Фигг была привязана к нему всей душой. И она не обрадуется, узнав, что его похитили, причем не кто иной, как…
– Если уж на то пошло, где мой брат? – вмешалась Дженни, оглядывая комнату, словно ожидая, что Джейми прячется где-то за диваном.
– Э… – выдавила я. – Хм… Ну…
Объяснить будет очень и очень непросто. Потому что…
– И где мой малыш Уильям? – перебила ее миссис Фигг, принюхиваясь. – Он был здесь только что, я чувствую запах его одеколона.
Она неодобрительно поддела ногой кусочек штукатурки.
Я набрала полную грудь воздуха и призвала на помощь остатки самообладания.
– Миссис Фигг, вас не затруднит сделать нам по чашечке чаю?
Мы устроились в гостиной, а миссис Фигг то и дело сновала в кухню, присматривая за черепаховым супом.
– Вы же не хотите, чтобы я его подпалила? – приговаривала она, ставя перед нами чайник в желтом чехле. – Тем более с таким количеством хереса, совсем как любит его светлость. Почти целая бутыль ушла – это ж будет пустой перевод прекрасного напитка!
У меня екнуло сердце. С черепаховым супом и хересом в моем сознании связаны стойкие ассоциации: Джейми в лихорадочном бреду и корабельная качка в такт страстному соитию. Развратные мысли никоим образом не вязались с серьезностью предстоящего разговора. Я потерла лоб, пытаясь развеять туман в голове. Казалось, воздух в доме все еще потрескивает, как при грозе.
– Херес был бы весьма кстати, – сказала я. – Или, может, любое другое вино на ваш выбор, миссис Фигг.
Она присмотрелась ко мне, кивнула и выудила из буфета графин.
– Бренди куда лучше.
Дженни взглянула на меня так же задумчиво – и от души плеснула бренди сперва в мою чашку, потом себе.
– На всякий
Дерьмо (
