тестостерон Ипсилон Дельта Альфы в голову ударил.
– Ревнуешь, Лиз?
Меня пихнули локтем, и я расплескала водку на колени. Уф. За этот круг хоть пить меньше придётся… А вообще можно доползти вон до того хиленького цветка в кадке и вылить всё туда.
– Да… не… – протянулась я визгливо пьяненьким голоском, держа в поле зрения цветок и прикидывая расстояние до него.
– Ревнует по-любому. За это надо выпить!
Твою мать.
Незаметно вылила водку себя в туфли. Даже отрезвляет холодок. О боже, они обновляют. Я не вынесу.
– А теперь очередь, Лиз и её очкарика. Готовность!
На экране появилось вертикальное видео. Ну вот… даже такой простой вещи сделать нормально не смогли.
Внизу живот резко потеплело, когда я увидела Эда, и это не от водки! Чувствую, как сердце с силой сжимается, разгоняет и без того разгорячённую кровь по венам, заставляет дышать чаще и вспоминать каждое его слово, каждый жест, каждую секунду поцелуя.
– Хрена ты порноактриса, Бэйли. Вы там чего с языками сосались?
– Подтверждаю, я видела язык на видео!
– А кто кому его запихнул в рот?
– Да они там оба соревновались. Дуэлянты, мать их.
Комната наполнилась пьяными смешками, и я начала медленно сползать на пол. Это форменный кошмар.
– Слушайте, а у этого… Как там его фамилия?
– Хэндерсон. Эдвард Хэндерсон, – заботливо подсказали в комнате.
– Так вот… У Хэндерсона красивые скулы.
– Да он и в целом ничего такой, оказывается. Холи, сделай стоп-кадр, где он без очков.
– А реально красавчик. Интересно, у него девушка есть?
Что?! ЧТО?! Что блин происходит? Я вцепилась в подлокотник, в ужасе представляя, что теперь Эда будет соблазнять вся Ита Вита Фита, и тогда глупая Бет ему уже точно нужна не будет.
– Да ты пьяна сучка. Вот поэтому девочки пить надо с осторожностью, чтобы потом не проснуться с каким-нибудь Хэндерсоном в одной постели.
Снова смех. Даже я нервно захихикала, когда телевизор выключили. Пронесло!
– Сорвала ты нам, Лиз, последнюю стопку! Делать нечего, поцелуй признали горячим, дружно поим малыша Сантьяго. Его смерть будет на твоей совести, Бэйли!
– Да он уже лет двадцать подыхает и никак не помрёт.
Оказалось, что Сантьяго был тем самым полудохлым цветком, этаким символом, что пить плохо, и к чему приводит пьянство. А то я за этот вечер не успела понять. Дорогу до комнаты помнила смутно, меня вели за плечи, а моей спины постоянно касалось недовольное цоканье
Неуклюже скинула с себя хлюпающие водкой туфли и послушно пошлёпала к кровати.
– Ну и запашок от тебя, Бет. Я, пожалуй, окно открою. Мор убьёт нас, когда вернётся…
– Рооообин… – протянула умирающим голосом. – Я не такая.
– Ага, вижу. Ты хуже. Угораздило же…
Думала,
