боль.– Петрович, – ответом Макару был громкий щелчок индикатора подключения рубки. – Сюда мне отчет о моем состоянии, все повреждения, степень, прогнозы.
– С возвращением, капитан! – голос искусственного интеллекта звучал куда как приятнее докторского. Если можно обрадоваться куску камня с мозгами, то Макар сейчас именно это испытывал. – Я соскучился.
Даже корявое и как всегда неуместное чувство юмора их Петровича, Аверина не бесило.
Ойле скрипнул зубами. Макару из капсулы были отлично видны и заострившиеся вдруг болезненно скулы и пальцы рук, сжатые в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Но церемониться он не намерен. Возможно, в тех экипажах, где Ойле служил, подобные отношения с капитаном и были в порядке вещей, но на “Сове” Макар давно ввел свои законы.
– Подключи Стэма мне на отчет, – обессиленно прохрипел, понимая, что эта никчемная перепалка отняла массу сил. Непозволительная роскошь.
– Доктор свободен, – прозвучало действительно холодно.
Ойле хотел было что-то сказать, даже открыл было рот, но скользнул взглядом по капсуле оволятора и передумал. Он нахмурился, пробежав пальцами по панели лечебных назначений, затем порывисто встал и быстро вышел из блока.
Макар ощутил укол совести. Кто знает, может док тут сутками над ними сидел, самоотверженно их жизни спасая, а инспектор проснулся и сразу по морде? Ладно, потом разберутся, не малые дети. Внештатные ситуации в космосе, – дело обыденное. А их происшествие вскрыло огромную массу проблем.
Глаза слипались. Покалывание электродов инъекторов говорило о том, что назначенное лечение продолжается. Уже не так больно: похоже док увеличил количество обезболивающих, расценив всплеск агрессии капитана, как реакцию на боль. Может быть он и прав, тут лишь время покажет.
Макар бегло читал краткий отчет о его собственном состоянии и ловил себя на грустной мысли: он ничегошеньки не понимает.
Вообще ничего. Нет, термины “общее истощение” и “анемия вследствие значительной кровопотери” ему были понятны. Но что такое, скажите на милость, “темпусальный ожог”? Шервовы жабры и вода из бокальных болот! Во что он снова вляпался?
– Кэп, раз вас слышать, – тихий зуммер оповестил о подключении Стэма. – Видеть тоже. Хотя тот еще вид.
Его первый помощник, как всегда, был краток и выразителен.
Доклад Стэма занял пятнадцать минут, и был наверное, самый тяжелым в Макаровой жизни. Хотелось немедленно сдохнуть. Или даже лучше: – закрыть молча глаза, и уснуть, а проснуться через парочку полноценных имперских месяцев. Глаза такой открываешь, а уже все случилось. Монтаж.
Не получится.
Сова получила “необъяснимые” повреждения: были полностью и разряжены все аккумуляторные батареи, расчетного запаса энергии в которых должно хватить кораблю на два имперских года, и топливо обоих реакторов тоже исчерпано полностью. По самым скромным подсчетам его бы хватило
