кому предстоит не мгновенный переход, а затяжной подготовительный период, придётся помучаться, припоминая грехи и долги; в пытках бреда, судорог, удушья вымаливать прощение. Чем не ад, ещё при жизни? Смерть прекращает мучение бренного тела, маету воспаленного сознания. Наступает блаженство, как минимум, умиротворение. Вот бы пожить в этаком состоянии! Возрождается желание жить. Желание жить запоздало, на миг, возвращается, но теперь оно ни к чему. Как только окончательное умиротворение входит в человека, его уже нет.
Из обозначенного списка предпочтительных факторов при вербовке женщин-смертниц ни одного пункта не было у Молоденькой. Её страну не бомбили. Она не имела суицидальных наклонностей. Было здоровье, любящие родители, средний достаток, карьерные перспективы, муж, – всё то, что не согласуется с изложенной схемой. Соль драмы Молоденькой в том, что самоподрыв был осознанным шагом, вдохновлён идеей и не предопредёлен тяжелым бэкграундом. Она выросла в благополучной семье, в атмосфере любви. Не провинциальная дикарка, наоборот, хорошо образованная, со знанием нескольких языков. Тем не менее, подорвалась. Современная городская девчонка, чуждая меркантильности, вышла на площадку перед медресе не мстить. Что-то сказать. Что? Взрывы ранним утром понедельника были запланированы явно в расчете на символизм, как почин, начало. Чего?
– Паровозиком страну перевернуть. Надоели одни и те же лица в телике. Идеалисты. – Для студентов ответ был ясен. Они наперебой излагали разные версии событий понедельника.
– Хотели драйва поймать, они же молодые, романтики.
– Какая романтика? Заказ отрабатывали.
– Шантаж устроили.
– Кого?
– Кого надо.
Лера откапает, что объединяет женщин-шахидов независимо от мотива их поступка. Женщин убеждали нацепить пояс, заставить не могли. Внушали, обрабатывали – безусловно, но насильно на них бомбы не вешали. Рискованно, могли подорваться до Х-часа. Сваливать на патологическую агрессивность, на иное психическое отклонение в объяснении самоподрывов – несерьёзно. Неадекватные персоны плохо управляются, следовательно, ненадёжные исполнители.
Какие плоды, заметные перемены принесли начинания Молоденькой, её соратников? Никто внятно не написал, или Лера не наткнулась на подобный, без перегибов, анализ событий. Кто их обрабатывал, содержал? Отдавал приказы? Кто планировал подрывы, готовил пояса смертников? Сколько погибло? Статистику жертв Всемирная паутина предлагала, предлагает до ныне разную. Не говоря уже о разночтениях по поводу мотивов или целей участников бунта.
Лера махнула рукой на цифры и фамилии. У неё не было протекции соответствующих структур, поэтому не было доступа к материалам. Зачем они ей? Боль в ней вызывал другой интерес: почему, пусть единицы, но они были, молодых, не рожавших, образованных, благополучных женщин стали живыми бомбами. Самоподрыв Молоденькой Лера смогла воспринять и принять, вызывая, часто неосознанно, из закромов памяти личные наблюдения.
