молока за сто рублей – хрен. Что я своими ручками здесь каждую обоину приклеивал, жрать-пить носил – козявки мои то, козявки мои се, – никто не вспомнит.
Отец звонко цыкнул, убирая набившуюся под коронку слюну. Лена отметила про себя, что ноги его, торчавшие из семейных трусов, еще больше похудели, а живот, наоборот, вздулся. Главное не отвечать, не раздражать его. Молчать, кивать, если что – кликнуть маму. Папа был нервный, крикливый, но отходчивый.
Силуэт отца вдруг качнулся вправо и исчез. «Будет на кухне сидеть и материться, пока не извинюсь», – подумала Лена. Но он снова вырос в проеме – и в руках вместо «Вкуснотеево» почему-то держал ремень из грубой змейчатой кожи. Брюк отец давно не носил, и Лене даже стало интересно, откуда взялась такая находка.
– Щас как получите у меня! – Он вскрикнул и дернул ремень в стороны. Кожа издала пронзительный, как удар плетки, щелчок.
От неожиданности Лена вскочила, забыв о саване покрывала. Спеленутые ступни отказались слушаться, она потеряла равновесие и скатилась на ковролин, смешно вытягивая ладони. Дремавшая кошка очнулась, взвизгнула и, шипя, спряталась под диван. «Кусайся или беги», – вспомнила Лена. И еще почему-то слова крестного про собаку.
Тень отца мелко дрожала, растекшись по бурым пятнам ковра. Смех булькал, словно кипел в глотке, но не смел вырываться наружу. Лена даже приподнялась, завороженная: живот, перерезанный синей наколкой, напоминал сказочный чан, в котором варится зелье. Ремень спускался с его сплющенной ладони, пряжка волочилась по полу и тихо позвякивала. И казалось, что длится это долго-долго, что время тает и размывается, что все это лишь продолжение снов: то не ремень скрипит, а педаль «Зингера», то не хохот раздается, а сестра вдалеке рыдает, уткнувшись в бабушкино плечо, то не засорившаяся труба шумит, а на лифте поднимается домой дед, насквозь пропитанный морозом и спиртом, в карманах дубленки лежат две измятые шоколадки.
Наконец отец успокоился, икнул и вытер глаза.
– Ладно, – сказал он снисходительно. – Не ссы компотом. Магазин до восьми, может, еще успеешь.
Анастасия Пернова
Родилась и живет в Новосибирской области. Автор трех романов. Лауреат Национальной молодежной литературной премии, финалист премии А. И. Казинцева, лауреат III степени конкурса «Русский Гофман». Рассказы входили в шортлисты конкурса «Кубок Брэдбери» и литературной премии имени А. И. Левитова. Работает редактором в новосибирском издательстве «ИРГА».
Попутчик
Саша торопливо шагала вдоль канала Грибоедова. Желтые, оранжевые и розовые дома словно стискивали ее с двух сторон. Наверное, так же себя чувствовал закованный в гранит канал. На ходу Саша жевала наспех сделанный сэндвич. Опять не успела позавтракать. Опять проспала. Опять проплакала всю ночь. Она глянула на часы и прибавила шаг. Опоздает, точно опоздает.
А все Матвей. Свечку подарил вчера, такую, в стаканчике. Пахнет нежно – пачули и… еще что-то там. Зачем
