выпятила нижнюю губу, затем шустро развернула принесенный завтрак и поставила перед Алексеем. От тарелки шел ароматный парок, пахнущий укропом и чем-то давно забытым, навевающим ностальгию. – Помнишь? Как в детстве. Омлет, запеченный в духовке. Ну, укроп – это так, импровизация, знаю, что любишь.
Он поднял на нее глаза и смутившись скупо улыбнулся:
– Помню. В школьной столовой такой готовили.
– Приятного аппетита! – Надежда Михайловна махнула рукой, будто дала отмашку на старте.
– Сколько ж лет назад это было? А все помнится, – пробормотал он, пододвигая к себе тарелку.
Это снова напомнило ему далекое детство. И маму. И отца, когда тот приходил с работы уставший и погруженный в учительские заботы. Все садились за стол, обедали и делились новостями.
Надежда Михайловна почему-то всегда напоминала ему о безоблачном и счастливом детстве. И как же здорово, что именно сейчас эта напористая, немного надоедливая, но добрая женщина рядом с ним, иначе он бы не выжил. А ведь всего лишь соседка. Редкость в наше время. Или это просто две одинокие души сошлись на одной орбите и покатились вместе?
А она уселась напротив и, подперев рукой щеку, с умилением наблюдала, как Алексей уплетает слегка осевший, но все еще пушистый омлет.
– Не торопись, поешь нормально. Я потом все уберу, захлопну дверь и пойду к себе. Сегодня пенсию обещали принести. – Она помолчала, потеребила накрахмаленную ею же скатерть и подняла настороженный взгляд. – Лёшенька…
– М-м, – откликнулся тот, прихлебывая чай.
Надежда Михайловна запнулась на мгновенье и несмело спросила:
– Ты не узнал, как там Аннушка?.. Она что-то больше мне не звонит и не приходит… Уж второй месяц пошел.
Адамов помрачнел и, пожав плечами, равнодушно буркнул:
– Уехала, наверное.
Знал он, что Анна пару раз приходила к ней, и только в то время, когда он был на работе. Зачем, спрашивается?
Надежда Михайловна встала, прошлась по кухне, смахнула ладошкой пыль с подоконника, отметила про себя, что надо бы протереть, затем вернулась и села рядом с Алексеем.
– Послушай… Не забыл ты ее, я же вижу…
– Надежда Михайловна, пожалуйста, не начинайте! – рассердился Адамов и, не допив чай, отставил чашку. – Спасибо. Было очень вкусно.
Он поспешно вскочил и вышел.
А она только вздохнула и осуждающе покачала головой. Понимала прекрасно, страдает он, старательно скрывая свои переживания за маской безразличия и грубоватости, но чем ему помочь, не знала. И Анна на звонки больше не отвечала.
Сердце старой женщины ухало и отдавалось болью от переживания за этих глупцов, собственными руками погубивших свое счастье. Да только как заставить их любить? Никак невозможно. Вот, цветок этот дурацкий принесла. Зачем? Ведь и сама не верит в это «женское счастье». Она глянула на одинокий белый колоколец на тонком, длинном стебле и вздохнула, глупости какие, ей-то он счастья не принес. Ни мужа, ни детей, а
