style="font-size:15px;"> – Нет никаких улик, Алексей, – снова отвел глаза Левашов.
– Не понял. Как так?
– Дело передано в Москву вместе со всеми документами и материалами. Но…
– Что?
– До Москвы доехало не все. Экспертизы следов крови с кинжала в деле нет.
– Как это? А куда же она делась?
Левашов развел руками:
– Утеряна. Вероятно, халатность.
– Вы серьезно? Халатность? Хорошо, а ДНК-тест?
– ДНК-тест на месте. Но утерю экспертизы кинжала посчитали подозрительной.
– Естественно! – всплеснул руками Адамов.
– Да, но…
– ???
Роман Федорович покряхтел, поерзал.
– Переданные образцы в Москве прошли повторную генетическую экспертизу…
– И?..
Левашов в сотый раз отвел глаза.
– Родственных связей с убитым не обнаружено. Наш ДНК-тест оказался липовым.
– Не может быть! Значит, образцы не те! Надо перепроверить!
– Что проверять? Новый ДНК тест делать не с чего, кинжал давно отдан владельцу, сам понимаешь, на нем мы уже ничего не обнаружим.
– Да как так? – оторопел Адамов, пытаясь осознать масштаб катастрофы.
– А вот так. Патрушев объяснить этого не может.
– А что тут объяснять? Экспертизу украли, образцы подменили.
Левашов вздохнул и согласно кивнул:
– Вероятнее всего так и было. Но где и как произошла подмена, неизвестно. И доказать мы ничего не сможем. В компьютере заключения по экспертизе нет. Ее не успели внести в базу. Получается, будто ее и вовсе не было.
– А как же протокол допроса Загородней, когда Назаренко чуть не пристрелил меня в гараже на Пискаревке?
– Нет никакого протокола, Алексей, и дело то закрыто за недоказательностью… Да говорю же, против Назаренко ни одного показания, ни одной улики.
– Господи! – схватился за голову Адамов. – Надо что-то делать!
– Я велел провести внутреннюю проверку, да только это ничего не даст, ты же понимаешь. И, боюсь, эта проверка может еще больше навредить тебе.
– Навредить? Мне? Почему? – искренне удивился Алексей.
– Да потому что часть документов из дела забрал ты сам, если помнишь. И этому есть свидетели.
– Каких документов? – Адамов никак не мог собраться с мыслями.
– Тех самых, которые, по твоим словам, выкрал из твоей квартиры Назаренко.
– Что значит «по моим словам»? Вы не верите мне?
– Я верю, а вот поверит ли столичный Следственный Комитет, вот вопрос. Поэтому проверка проводится в строгой секретности. А Патрушеву я уже влепил выговор за халатность. Он не имел права выносить документы за пределы следственного отдела, тем более кому-то их отдавать.
Адамов запыхтел:
– Выговор, значит? Кому-то отдавать?.. Хорошо, а как
