Когда умирает тело, мы начинаем бороться с этим, искать лечение. А что происходит с нашей душой, когда умирает она? Вот вы видите, как умирает ее душа? – Полина показывает на одну фотографию, где волосы развеваются по ветру, скрывая ее лицо, но даже так можно прочитать легкую улыбку и наслаждение, только все это напускное, сплошное притворство. – Нет, никто из вас не увидит… Каждая женщина уникальна, так же уникальна и ее душа. Нет деления на тех, кому что-то доступно, а кому-то нет. Если душа болит – она болит у каждой, невзирая на то, сколько денег у нее в кошельке и какое количества белья она может себе позволить. Может, стоит оберегать нашу душу больше, нежели тело? У меня все, – попыталась улыбнуться и снять градус напряжения, – Арсен, твой выход.
Полина только успела спуститься с подиума, когда зал погрузился во тьму, а потом под музыку замигали огни, покрывая сцену яркими лучами.
Саша стоял в самом темном углу, со сцены его не было видно. Руки сложены в карманы и Полина знала, что он с остервенением сжимает ладони в кулак, его поза – это поза хищника перед прыжком. Вот только кто Полина? Его жертва или уже такой же хищник, который готов рваться в бой?
Между ними несколько метров, но кажется, будто целая пропасть. Слишком много между ними обид, ненависти и злости.
“А что же моя душа, Полина? Ты плюнула в нее своим ядом”
“Уверена, у тебя есть противоядие”
“Какая же ты сука”
“У суки не может быть души, у меня же она есть”
“Я заберу ее обратно себе”
“Она – только моя”
“Ты – только моя”
– Полина, что это сейчас было? – Руслан подошел к ней незаметно, так подкрадываются, чтобы совершить удар.
– Ты о чем?
– О твоем выступлении. У тебя же был текст. В чем проблема была просто выучить его и сказать в микрофон? Никому нах*р не нужны твои размышления о женской душе и ее теле. Люди пришли смотреть на красивую оболочку, чтобы потом эту оболочку обернуть в красивый фантик.
– Это нужно было мне. Как никак, я – часть того, что сейчас происходит, – она пальцем обводит все пространство вокруг, совершая круг.
Саши в том углу больше не было. А та незримая ниточка, что помогала ей быть на сцене, оборвалась, оставляя маленькие лоскутки без возможности прошить их обратно к сердцу. Она так и стоит с кровоточащим сердцем, где все ранее сделанные заплатки пропитаны ее кровью.
– Полин? Ты меня слышишь?
– Да.
– Хорошо. Не обижайся. Это мой проект и мои деньги. Мне важно, что ты чувствуешь и что ты думаешь. Но говори это мне. Не залу, а мне, – уже смягчается Руслан.
– Прости. Ты прав. Был порыв.
– Поехали отсюда? Я хочу тебя увезти.
– Куда? – глупый вопрос, Полина это знает, но тем не менее задает.
– К себе. Домой.
Руслан убрал прядь
