свесив ноги с помоста. Он посмотрел на мою руку, поднялся и ушел в хижину. Вернулся скоро, но я уже лежал на спине и смотрел в зеленый свод, сквозь который виднелось редкое белое небо. Он показал мне комок листьев, с которых капала какая-то розовая жидкость. И бесцеремонно раздвинув мои губы, сунул этот комок мне в рот. Показал, что нужно жевать. Я стал жевать. Вкус был терпким и ни на что не похожим, но приятным, освежающим, боль нехотя отступила. Глаза я закрыл, что бы насладиться, наконец, покоем без боли и вкусом чудесных листьев. Нужно обязательно узнать, что это за листья, нашему доктору, конечно, не помешает иметь такие при себе.
Мне стало очень легко и спокойно, я чувствовал себя отдохнувшим. Открыл глаза и сел. Старик сидел рядом, смотрел на меня и улыбался.
– Легче стало? – спросил он.
– Да, большое спасибо! – ответил я.
– Хорошо, – сказал он, жмурясь, – твои люди ушли, оставайся со мной, я тебе многое расскажу и покажу.
– Нет, – покачал я головой, – мне нужно идти. Скажи, что это была за змея и что это за листья?
– Змею мы называем «Попрощайся», а листья «Поздоровайся».
И заливисто засмеялся. Я тоже засмеялся вместе с ним. Было легко и радостно.
Я пошел. Почему то, вверх, сквозь зеленый свод к белому небу.
Смерть третья
Обстановка комнаты спартанская, кровать, табурет, стол, крошечная полка с осколком зеркала. Руки привычно и быстро разобрали пистолет. Детали легли на заботливо расстеленную тряпицу. Стол маленький, и детали заполнили почти всю ее поверхность. Торопиться было некуда, но движения были привычными, точными и быстрыми.
Я любил этот пистолет, за его точность и безотказность. Да, я убил из него многих. И не только из него. Но с ним не расставался никогда. Он стал продолжением руки, пальцев. Длинной рукой, которая плюет огнем, клубом порохового дыма и маленькой пулей.
Еще я очень устал. Совсем не сплю. Как только закрываю глаза, передо мной являются все те, кого я убил. И тянут свои руки к моему лицу. Скалят кровавые губы, смотрят безглазо, блестят влажной костью черепов. Я стрелял всегда в голову. Так, что бы жертва, не мучилась. Они не мучились. Падали, оседали бездыханными телами. Сразу. Но это не помогло. Спать я не мог. Они все равно являлись.
Но сегодня я высплюсь. Дочищу пистолет и высплюсь. Я знал это.
Еще я знал что, за мной придут. Придет такой же, как и я, разве что моложе, наверное. Пистолет чистился как бы сам собой, руки двигались с точностью механизма. Здесь каплю масла, здесь протереть ветошью. Последними, скупыми движениями снарядил магазин. Вставил его в рукоять. Дослал патрон. Положил пистолет. Он лежал, на тряпице, тускло поблескивая выступающими гранями, там, где воронение стерлось. Можно и закурить. Достал сигарету, спички. Сигарет было достаточно, а вот спичек – всего одна. Что ж. Больше и не понадобиться. Зачем спящему курить? Зачем ему спички?
Размяв сигарету в пальцах,
