было довольно интересно, насколько же именно больше она стоит, но я не посмела спросить. В настоящий момент было лучше сидеть тихо и держать рот на замке.
Коннор снова уселся за стол.
– Мы будем бороться.
– Я предполагал это, – ответил мистер Уэйнрайт.
Слоан быстро замахала руками.
– Подождите. Я уверена, все это может довольно легко разъясниться. Если я правильно понимаю, в Италии существует закон о наследовании детьми имущества отца. Мой муж проверил это, перед тем как я садилась в самолет. Он сказал, это называется обязательное наследование или что-то подобное, и что мы должны получить как минимум шестьдесят шесть процентов всей его собственности в равных долях. – Слоан указала на меня. – А она не наследница. Она незаконная.
Я начинала ненавидеть звуки этого слова.
– Это верно, – ответил мистер Уэйнрайт. – Гражданский кодекс Италии защищает ближайших родственников, но в 2015 году Европейский Союз принял закон, позволивший вашему отцу, как британскому подданному, составить завещание согласно законам его страны. А в Соединенном Королевстве Великобритании человеку предоставляется гарантированная законом свобода распоряжаться своим имуществом так, как ему будет угодно. Он мог бы при желании оставить все на благотворительность.
Коннор протянул руку в мою сторону.
– Ну, вот вам ваша благотворительность.
– Простите? – сказала я.
Мария под столом взяла мою руку и пожала ее. Я встретилась с ней взглядом, и она покачала головой.
– Чего я не могу понять, – обратился ко мне Коннор, – так это что же произошло между моим отцом и вашей матерью. Она что, шантажировала его? Или это были вы? – И впился в меня глазами.
– Да нет конечно! – ответила я. – Я вообще никогда в жизни с ним не разговаривала!
– Тогда как же мы должны все это понимать? – спросил Коннор. – Мы никогда не слышали о женщине, которую он трахнул тридцать лет назад. Как ее звали?
– Лилиан Белл, – ответил мистер Уэйнрайт.
Коннор повернулся за разъяснениями к Марии.
– Она же не присутствовала в его жизни, верно?
Мария пожала плечами.
– Я об этом ничего не знаю.
Адвокат невозмутимо произнес:
– Согласно утверждению вашего отца, существовали письма.
Коннор нахмурился.
– Письма? О чем вы говорите? Любовные письма?
– Не знаю. Он не говорил, – ответил мистер Уэйнрайт.
Коннор во внезапном приступе ярости вскочил со стула, опрокинув его, и подбежал к окну, где замер, глядя наружу. Все, кроме Слоан, молча смотрели на него.
– Он не передавал эти письма вам на хранение? – спросила она. – Как свидетельство или что-то в этом роде?
– Для написания завещания не требуется свидетельств, связанных с выражением чьей-либо последней воли, – объяснил ей мистер Уэйнрайт. Я
