Однако сам “Есенин любил только женщин”, как свидетельствовал авторитетный знаток петроградского гомосексуального быта Георгий Адамович (Проект “Акмеизм” / Вступ. статья, подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова // Новое литературное обозрение. № 6 (58). (2002). С. 162).
185
См.: Магомедова Д. “Я один и разбитое зеркало…” // Есенин С. Стихотворения. Поэмы. М., 2006. С. 8.
186
Есенин в восп. совр. Т. 1. С. 239.
187
Там же. С. 201.
188
Там же. С. 20. См. также портрет Есенина этой поры в мемуарах Георгия Адамовича: “Есенин держался скромно и застенчиво, был он похож на лубочного “пригожего паренька”, легко смеялся и косил при этом узкие, заячьи глаза” (Адамович Г Сергей Есенин… С. 90).
189
Жизнь Есенина… С. 35.
190
Чернявский В. Три эпохи встреч (1915–1925) // Есенин в восп. совр. Т. 1. С. 203.
191
Есенин в восп. совр. Т. 1. С. 188.
192
Роман Аренский [Гиппиус З.]. Земля и камень… С. 12.
193
Впоследствии Ремизов в предисловии к своей книге “Николины притчи” (1917) отметит, что в работе над ней он пользовался “рязанскими сказками с. Константиново, переданными <…> поэтом С. А. Есениным” (Ремизов А. Сочинения. Кн. 1. М., 1993. С. 257–258).
194
Свидетельство Георгия Адамовича: “Как-то мы шли по Невскому. Есенин сказал: “Если Блок сказал бы: “Сережа, пойди, ляг мне под ноги, ножкам моим жестко”, – я, не задумываясь, лег бы ему под ноги”” (Проект “Акмеизм”… С. 146).
195
Цит. по: Есенин в восп. совр. Т. 1. С. 174–175.
196
Чтобы пополнить запас частушек (с помощью Городецкого он даже собирался издать их отдельной книгой), предусмотрительный Есенин еще в середине марта отправил неожиданно кроткое и даже ласковое письмо Бальзамовой: “Мария Парменьевна! Извините, что я обращаюсь к Вам с странной просьбой. Голубушка, будьте добры написать мне побольше частушек. Только самых новых. Пожалуйста. Сообщите, можете ли Вы это сделать. Поскорей только” (Есенин С. Полн. собр. соч.: В 7 т. Т. 6. С. 65).
197
Пастухов В. Страна воспоминаний // Воспоминания о серебряном веке. М., 1993. С. 459.
198
Там же. С. 460. Слухи об этом вечере (который именовали чуть ли не “афинским”) и о есенинских частушках широко разошлись в артистических кругах Петрограда. Один из отзвуков находим в позднейшей рецензии Георгия Адамовича на стихи В. Князева: “Одно время это был даже модный столичный “аттракцион”: приходите, – кокетливо звали хозяйки литературных салонов, – приходите, будет Есенин, будет петь частушки. Пел он большей частью такое, что дамы краснели, бледнели, ахали – и, наконец, не выдержав, бежали” (цит. по: Адамович Г. С того берега: Критическая проза. М., 1996. С. 248). См. также тенденциозное описание этого вечера в кн.: Чернявский В. Три эпохи встреч (1915–1925) // Есенин в восп. совр. Т. 1. С. 203–205.
