раз, внося в банк деньги, он заходил в мой кабинет и, остановившись в дверях, рапортовал:
– Имею честь доложить вашему превосходительству, что вчера произошло жаркое сражение, в результате коего я вышел победителем и присоединил к моему капиталу еще семь тысяч рублей.
– Ох, полковник, бросьте играть! Выиграли и выиграли, на всю жизнь хватит. Ведь одних процентов будете получать более шести тысяч, а если к ним прибавить ваше жалованье или пенсию, так вы на всю жизнь останетесь обеспеченным человеком. А то смотрите – продуетесь. А что вы продуетесь, если вы не шулер, как про вас, конечно, говорят, – я готов отдать мою голову на отсечение.
– Ну вот, а я вам докажу, что и не шулера выигрывают, и непременно послушаю вашего совета, когда сумма моего выигрыша достигнет трехсот тысяч рублей. Вот тогда можно и отдохнуть: по тысяче рублей в месяц для меня будет вполне достаточно.
– Поживем – увидим.
– А кто вам говорил, что я шулер?
– Решительно никто.
– Откуда же вы взяли такое пикантное словечко?
– Эх, полковник, ведь я тоже когда-то поигрывал и определенно знаю, что как только кто-нибудь начинает сильно выигрывать, то сейчас же про него начинают говорить, что он шулер.
– Это правильно. Ну да черт с ними, пусть говорят. Моя совесть чиста, да и капитал будет цел.
Тяжела была эта ночь. Я долго не мог уснуть, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому шуму на улице. В эту ночь после двухлетнего поста я вновь закурил. Действие первой папироски было настолько сильно, что я думал, у меня лопнет сердце. Спас я себя тем, что понюхал валерьянки. Вскоре она подействовала, и я уснул тревожным сном.
На другой день, как только встал, я отправился в Думу, где застал почти всех членов Комитета. Решено было вопрос о конструировании отложить до завтра, так как вечером назначено было большое собрание представителей всевозможных организаций с той же целью.
Председателем временно выбрали Давыдова. Затем приступили к обсуждению внесенного левыми вопроса о немедленном аресте уполномоченного и жандармских офицеров.
Губернатор действительно успел уехать в Пермь вечерним поездом. Вопрос был поставлен на открытую баллотировку. Все левые, с которых начал голосование Давыдов, высказались против ареста военных начальников. Правые выгораживали генерала Форт-Венглера. Когда очередь дошла до меня, я сказал, что голосую за домашний арест генералов Форт-Венглера, Нецветаева и всех жандармских офицеров. Однако необходимость их ареста вижу не в том, что они могут представлять опасность своими контрреволюционными действиями, а в том, что, судя по настроению верх-исетских рабочих и нашей уличной толпы, опасаюсь за жизнь этих людей. И поэтому предлагаю подвергнуть их домашнему аресту, выставив усиленную охрану. Что же касается ареста архиерея, то, с моей точки зрения, ему никакая опасность не угрожает, отчего против его ареста я протестую.
– Помните, господа, что если религия не нужна многим здесь присутствующим, то огромной массе народа, а особенно
