style="font-size:15px;"> Куда? Она сама пока не знала,
Но ноги её сами понесли.
Она уже не шла – она бежала,
Забравшись в горы очень высоко.
Теперь уж ночь на небе управляла.
Вокруг не видно было ничего.
По счастью, дождь не лил водой студёной
Из тёмного небесного ведра.
Девица не могла остановиться
И кем-то погоняемая, шла.
И только ранним утром её ноги
Внезапно подкосившись, дали пасть.
Неясно кто, вдруг встал у изголовья,
И если пожелал бы и напасть,
Несчастной всё равно в то время было.
От холода её пробил озноб,
Она в жару металась без сознанья.
Сказался видно ледяной потоп.
Что было после, девушка не помнит.
Очнулась она в маленькой избе,
Увешанной пучками трав, кореньев,
Где всё держалось в дивной чистоте.
Меж тем, мать, потерявшая сознанье,
Давно уж чувства снова обрела,
Расстроившись, скажу вам, даже пуще.
Она ведь и тогда всё поняла,
Но сила духа в ней не удержалась.
И обморок её усугубил
Внезапную, ужасную разлуку.
Муж дочь прогнал и чуть ли не побил!
Они ведь ей поддержку обещали
В любое время, чтобы не случись…
Всё в жизни предначертано сбывалось.
К тому придётся должно отнестись.
В селенье тут же слух распространился,
Что чудище просилось в каждый дом.
Скажи, что так девица изменилась,
Поверили б в подобное с трудом.
А в то, что оно девицу украло,
Когда та шла к подругам под дождём,
Казалось отчего-то чистой правдой.
Единой мыслью, все сошлись на том.
Отец о дочке сильно убивался,
Замкнулся, отошёл от дел мирских.
А женщина в молитвах пребывала,
В слезах прося за самых дорогих.
Вот так и пролетят для них два года.
Что делать, так начертана судьба.
Мы ж с вами очутимся снова в месте,
Где прежняя красавица была.
Теперь уж не красавица, конечно.
Ей можно было люд честной пугать,
Однако ей, когда она очнулась
Об этом не дано было узнать.
Она лежала в чистенькой рубахе,
На лавке сарафан лежал чужой.
Добротная одежда удивляла
Подчеркнутой и строгой простотой.
Зашла старушка в дом, сказав: «Оденься.
Смирись, что не умеешь говорить
И с тем, что ровно два недолгих года
Я буду тебя многому учить,
Но
