что его утешает малознакомый и совсем юный кент, Аслан постарался взять себя в руки.
– Я знаю, – сказал он, сморкаясь, – это все порожняк. Но ты понимаешь… как тебя зовут, брат?
– Юрой.
– Понимаешь, Юра, ничего не могу с собой поделать. Вот я сильный, ровный, уважаемый, да?
– Вы! Да вы же Асланчик Бешеный! Вас все боятся.
– Видишь. А иногда не могу сдержаться почему-то. Знаешь, когда фильм про собаку смотришь и там хозяин умирает, начинаешь плакать, как женщина. Вот что мне эта собака? В гробу я ее видал! Все понимаешь, а плачешь. Так и тут. Понимаешь, что не надо реагировать. Но организм реагирует.
– Это эмоции, вызванные стрессом, – заметил Юра, который часто коротал ожидания своего бывшего шефа за чтением журналов.
– Стресс, да! Мне говорили. Этот стресс, я с ним не знаю что делать.
– Владимир Петрович, светлая память…
– Светлая, да, – отозвался Аслан.
– …он к психологу ходил, когда у него стресс был. Специальный такой психолог, для пацанов. Не западло к нему ходить. Владимир Петрович говорил, деньги нужны, чтобы решать проблемы. Если у меня психологическая проблема, говорил, я заплачу и не будет проблемы.
– Не западло, говоришь?
– Не, реальный психолог, ровный, к нему много наших ходит.
– Отвечаешь?
– Отвечаю.
Аслан поморщился при мысли о том, что кому-то, пусть даже ровному и реальному, придется рассказывать о своем внутреннем мире. Откровенничать он умел только в молитве Аллаху, да и там разговоры в основном шли о бизнесе. Беседа с Юрой уже начинала тяготить.
– Ладно, подумаю, – сказал он. – Забудь пока.
Аслан вылез из машины, отпустил Юру и немного постоял перед дверью своего основательного дома, одного из самых больших в Красных Огурцах. Каждый раз, когда надо было войти домой и увидеть лица самых любимых людей, он немного преодолевал себя, как перед прыжком в холодную воду. Только одно небольшое усилие – и дальше все пойдет хорошо. Переход из уютной среды вымогательств и убийств в агрессивную атмосферу семьи давался в последнее время все труднее. Взяв себя в руки, он сложил на лице виноватую улыбку и открыл ворота.
Сусанна гремела посудой на кухне, из детской части дома доносились крики детей.
– Привет, – осторожно сказал Аслан, заходя на кухню, – вот и я…
Жена ожесточенно двигала кастрюлю по плите и не оборачивалась. Все восемьдесят килограммов ее тела испускали опасное напряжение, как неразорвавшаяся мина. Аслан осторожно чмокнул жену в потный валик затылка и сел за стол. Сусанна делала вид, что его нет.
– Эй, женщина! – полушутливо сказал Аслан. – Муж пришел. Обед давай.
– Муж?! – сдетонировала мина. – За что?
