законы светотени.
– Понимаешь, Анжелика, – начал он, – тень на шарообразной поверхности сгущается, сгущается, но не до конца, ближе к драпировке есть рефлекс…
Антон запнулся. Его художественное чутье подсказывало, что на самом деле ученица вполне преуспела в воплощении идеала шарообразной поверхности. Только не на картоне, а в самой себе. Грудь Анжелики выпирала из широкого выреза передника, и тени распределялись по груди так, как не нарисует ни один художник. Антон сглотнул и облизнулся, стараясь вспомнить, что именно он хотел сказать про рефлекс и драпировку. Анжелика знала этот взгляд – плод созрел. Она сделала шаг и впилась губами в свою жертву. Антон попятился, совершая вялые действия руками, как будто пытался одновременно обнять ученицу и оттолкнуть ее.
Как и всякий профессионал, он имел свои правила. Одно из них гласило – не заводить романов с клиентами. Но правило это было непостоянным. Когда попадалась симпатичная клиентка и роман с ней не грозил осложнениями, Антон выключал правило. А потом опять включал. Замужние клиентки были веским поводом оставаться принципиальным, и про Анжелику Антон сразу решил, что правило есть правило. Пятясь от ее поцелуя, он еще раз мысленно взвесил все за и против, вспомнил кислые мины охранников Володи и нашел в себе силы остановиться.
– Анжелика… – просипел он и, откашлявшись, начал снова: – Анжелика, мы не должны…
– Ах, я так и знала! – воскликнула Анжелика. – Я такая дура! Как я могла подумать, что понравлюсь такому мужчине, как ты!
– Дело не в этом! Ты замужем. Это было бы неправильно и непрофессионально…
Анжелика отступила и внимательно посмотрела на Антона. Сопротивление! Это то, что она любила больше всего. Антон в свою очередь смотрел на Анжелику. Женщина, с которой у него еще ничего не было, но вот-вот могло бы быть, – его любимый тип женщин. Так они стояли и любовались друг другом, пока Антон не заметил, что Анжелика снова начала медленно приближаться.
– Анжелика, – произнес он, отступая, – ты красивая девушка. Возможно, в другой жизни мы могли бы быть счастливы вместе, но… Ты замужем, а я отношусь к этому серьезно.
– Что же делать? – деловито осведомилась Анжелика.
– Страдать, – ответил Антон, немного подумав. – Нам, творческим натурам, это полезно. Это облагораживает и позволяет выразить эмоции в творчестве.
«Евгеньич!» – раздался из глубин дома зычный голос прораба.
– Мне пора, – произнес Антон и выскользнул из мастерской, раздираемый противоречивым ощущением, что он дурак и молодец одновременно.
Мысль о благородстве страданий показалась Анжелике чрезвычайно освежающей. В этом было что-то от лошадей, несущихся во весь опор, от молний, освещающих башни замка в полночь, и тому подобных образов, подаренных
