ее начале, в горно-равнинном или равнинном «контекстах», во всех случаях она впечатляет своей силой и могуществом. Конечно, это не Волга, не Обь, не Амур. Ее протяженность чуть меньше тысячи километров. В горных ущельях ее нрав сердитый и грозный, на равнине река становится тише, спокойнее. В ней много плавней, а в них в избытке рыба, дичь. У станицы Варениковской плавни достигают двадцати километров в ширину. Здесь река уже похожа на настоящее море.
В районе Армавира река льнула к городу, была агрессивной – бурлила, нападала на кручи, стараясь размыть их и разрушить. Правый берег очень высокий, пляжам негде приткнуться. Зато левый – настоящая равнина. Здесь, в основном вблизи моста, располагалась часть города станичного типа. Дальше шли поля, бахчи, сады.
Нас, пацанов, естественно, больше всего интересовала бахча – она простиралась вдоль берега, ниже по течению. Думаете, арбузы соблазняли? Ничего подобного! Их в каждом доме хватало – ешь не хочу. Важен был сам процесс добычи «трофея»: ведь бахча охранялась дедом, который к началу созревания арбузов занимал удобную диспозицию – в центре «своих земель», в шалаше и жил там круглые сутки, пока не заканчивалась уборка.
Дед вооружался дробовиком – из него после наступления темноты он иногда постреливал в небо. На наш взгляд, больше для храбрости. Но иногда палил и днем. Все знали, что в его «пушке» крупная соль вместо дроби. Схлопотать такой заряд – тоже радости мало. Но именно риск завораживал нас, и мы разрабатывали целые операции по умыканию арбузов.
В конце концов был принят на вооружение такой «генплан». Один из четверых оставался на правом берегу – следить за сторожем. Если дед выйдет из шалаша и станет расхаживать по плантации, наблюдатель начинает играть на сопелке – так называли флейту из камыша. И если нет ветра, ее далеко слышно.
Остальные поднимались вдоль берега вверх по течению метров на пятьсот – шестьсот, каждый запасался большой веткой или кустом. Потом с интервалом в одну-две минуты входили в воду, прикрывая голову листвой ветки, – и на левый берег. Обычно до цели добирались благополучно. Поскольку река постоянно что-то несла – доски, кусты, ветки, наша маскировка срабатывала.
Один из троих (уже на противоположном берегу) следил за шалашом, в случае опасности должен был свистом подать сигнал. Двое пробирались на бахчу, отыскивали подходящий арбуз, иногда два, загружали в авоську и по-пластунски отползали к берегу. Операцию проводили по всем правилам военного искусства, потому никаких столкновений у нас с дедом не было. Хотя он иногда и выходил из шалаша, когда мы находились на бахче. Фокус был еще и в том, что мы для своих набегов выбирали самое лучшее время – середину дня, солнцепек. Все прятались в тень, а мы «работали». По завершении набега начинался пир. Ребята были в восторге. Каждый взахлеб делился впечатлениями, конечно изрядно фантазируя при этом. Иногда мы шли на Кубань просто позагорать, побарахтаться
