йские учения со всеми войсками 3-й ударной армии
Колеса поезда монотонно постукивали на стыках рельсов. Я продолжал вспоминать встречи с высшими военачальниками, когда обходил московские кабинеты в министерстве. Самого министра не было – он находился в отъезде. На мой взгляд, наиболее интересной и далеко не формальной была беседа с первым заместителем министра обороны, он же был и Главнокомандующим Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора.
Маршал Советского Союза Иван Игнатьевич Якубовский был легендарной личностью. В войну командовал танковым батальоном, полком, бригадой. Стал дважды Героем Советского Союза, получил эти высокие звания в начале и в конце 1944 года за стремительные прорывы в глубину обороняющегося противника, выход в его тыл, разгром вторых эшелонов и пунктов управлений, что вносило хаос в действия немцев. А захват узлов дорог и отражение ударов подходящих резервов усиливали общую благоприятную ситуацию, которая создавалась для главных сил фронта: наши войска продвигались стремительно, добивая не успевшего отойти противника. После войны он командовал танковой дивизией, а уже в 1960 году стал Главнокомандующим Группой Советских войск в Германии – огромной и мощной группировки войск наших Вооруженных Сил. И когда его назначили на пост первого заместителя министра обороны – никто не удивился. Это была достойная личность.
И внешне он выглядел весьма внушительно: здоровенный, как Антей, налитый физической силой до предела, а черты лица как у тяжелого танка. Сидит, положив кулаки – двухпудовые гири – на стол, и всем своим внешним видом подавляет все, что вокруг, – мебель и собеседники становятся игрушечными.
Эта его своеобразная красота (особенно когда он был в маршальском мундире) некоторых приблизительно равных ему военачальников и государственных деятелей раздражала, подавляющее же большинство им искренне восхищались. Тем более когда знакомились с ним поближе. Внешне он был кремень, а душа у него – добрая, щедрая, душа настоящего человека. Была у Ивана Игнатьевича одна любопытная черта – почему-то во время отвлеченных от службы рассуждений немножко впадал в своеобразную меланхолию. Например, при разговоре о природе, цветах и особенно о птицах. О птицах он знал много, видно, с детства был очень наблюдателен, к тому же перечитал гору книг о пернатых и мог говорить о них часами. И если его слушали внимательно, а он это прекрасно чувствовал, то он весь, всей своей махиной, отдавался рассказу о какой-нибудь маленькой пташке – о ее нравах, характере, поведении, как ее приручить и т. д. Разбирал ее по перышкам. Даже не верилось, что об этом говорил он, маршал Якубовский.
Но когда Иван Игнатьевич, будучи, например, Главнокомандующим ГСВГ, занимался воспитательной работой, тем более если она касалась кого-то персонально, то он совершенно преображался. Помахивая своим пальцем перед лицом собеседника, как поленом, он втолковывал ему понятия, что такое хорошо и что такое плохо, так, как этого не мог сделать никто. А в заключение говорил, что если имярек немедленно не сделает для себя необходимых выводов, то загремит со всех своих постов. И это производило должный эффект.
Конечно, обо всем этом я узнал значительно позже, когда по долгу службы пришлось встречаться с маршалом и в ГСВГ, и в Прикарпатском военном округе.
А сейчас меня привели к нему перед отъездом к новому месту службы не столько как к первому заместителю министра обороны, сколько к военачальнику, который длительное время командовал ГСВГ.
– Это прекрасные войска, – увлеченно говорил мне маршал. – Они ничем другим не обременены – занимаются только боевой учебой. У них высшая степень боевых возможностей и боевой способности. Выучка отличная. Вот почему за каждой из дивизий и бригад, как и за аэродромами и штабами, американцы установили круглосуточное негласное гарантированное наблюдение. И как только какая-то дивизия зашевелится или взлетит группа самолетов, это немедленно становится известно в НАТО – обозначается на планшетах и высвечивается на экранах. Я уверен, что они находятся в состоянии постоянного страха. И пусть их трясет! А что касается 3-й ударной армии, на которую тебя назначили, так это самая большая и самая мощная армия в мире. Самая грозная армия.
Да, да, – продолжал маршал, заметив мой удивленный взгляд, – я не преувеличиваю. Есть у нас 11-я гвардейская армия – количество дивизий у нее больше, но общая численность в сравнении с 3-й ударной – ниже, а по количеству танков она вообще не имеет аналогов. Из пяти ее дивизий четыре – танковые, плюс два танковых полка тяжелых танков для прикрытия границы и два учебных танковых полка по 350 танков каждый. Не каждый фронт во время войны имел столько на направлении главного удара. А личный состав армии – 75 тысяч! Я уже не говорю о ракетчиках и артиллеристах. Словом, это ультрасовременная армия. И стоит она на главном оперативном направлении – надежно прикрывает выход на Берлин, но в случае агрессии противника – через два-три дня будет на Рейне и успешно его форсирует, как это сделали наши казачьи корпуса сто пятьдесят лет назад, когда наступали на Париж.
Счастливый
