двор и заглушил двигатель.
– Тебе не страшно жить здесь одной?
– Я не боюсь привидений, если ты это имеешь в виду.
Ариэль была уверена, что включила свет на крыльце перед уходом, но лампочка не горела. Эрик вылез из грузовика и обошел его, чтобы открыть пассажирскую дверь. И снова его близость заставила ее пульс участиться. Чувствуя себя взволнованной, она проигнорировала его руку и спрыгнула вниз. Ее каблук зацепился за булыжник, и она потеряла бы равновесие, если бы он не подхватил ее.
– Позволь помочь тебе. Эта обувь не идеальна для местности.
Было бы невежливо отказаться. Его старомодная галантность была чем-то таким, чего она никогда раньше не испытывала, и бабочки запорхали у нее в животе, когда он обнял ее за талию, чтобы поддержать на неровной мостовой. На темном крыльце Эрик включил фонарик на своем телефоне, чтобы Ариэль смогла вставить свой ключ в замок. Она открыла входную дверь, которая вела прямо в гостиную, и глубоко вздохнула.
– Спасибо, что привез меня домой.
– Это было для меня удовольствием.
– Ну, спокойной ночи, – пробормотала она.
– Ты могла бы пригласить меня на кофе.
– У меня нет кофе. Ты пьешь чай?
– Все время.
В его глазах читался озорной блеск. Ариэль призналась себе, что не хочет, чтобы вечер заканчивался.
– Тогда заходи.
– Спасибо. – Его улыбка напомнила ей о волке, и она задалась вопросом, не съедят ли ее.
Он оглядел комнату.
– Сколько лет этому дому?
– Он был построен около двухсот лет назад.
Она понятия не имела, считает ли он коттедж причудливым или убогим. С тех пор как ее отца отправили в тюрьму, она покрыла древний диван яркими покрывалами и повесила на стены несколько картин своей матери, чтобы дом казался более уютным.
– Кухня раньше была свинарником, а спальни устроены на чердаке, где когда-то хранилось сено. Тебе лучше сесть, – сказала она, когда Эрик задел головой потолок. – Я поставлю чайник.
Ее сердце колотилось болезненно сильно.
– Я не люблю чай.
Он пересек комнату в два шага и уставился на нее сверху вниз.
– Тогда почему ты здесь?
– Ты поцеловала меня, – протянул он, – я не могу это забыть.
Она почувствовала, что краснеет.
– Это был не поцелуй, а искусственное дыхание.
Он тихо рассмеялся, приподняв рукой ее лицо.
– Ты поцеловала меня, и мне это очень понравилось. Так сильно, что теперь я хочу поцеловаться по-настоящему. Что ты на это скажешь?
Мускусный аромат мужских феромонов вызвал чисто женскую реакцию. Ее груди налились тяжестью, а между ног появилась тупая боль. Что с ней происходит? Она никогда не бросалась на шею мужчине, но и никогда не встречала такого мужчину, как Эрик.
