в путь еще до рассвета, чтобы никто ничего не узнал. И пока никто им не докучал.
Он подсчитал, что в среднем проходит более двадцати миль за день, хотя никогда не следил за временем или расстоянием специально. Цель путешествия состояла не в этом. Он полагал, будто некоторые думают, что он идет с целью обогнать воспоминания о мире, который оставил позади, и это представлялось весьма романтичным; другие же предпочитали верить, что он идет исключительно ради самого путешествия. Но и те и другие ошибались. Ему нравилось идти, и ему надо было кое-куда добраться. Проще простого. Ему нравилось идти тогда, когда хочется, в темпе, который его устраивает, идти туда, где он желает оказаться. После четырех лет исполнения приказов в морской пехоте свобода манила его.
Мать волновалась за него, но, в конце концов, все матери волнуются. Его мать в любом случае. Он звонил ей каждые несколько дней и сообщал, что у него все в порядке, а потом, повесив трубку, часто думал, что несправедлив к ней. Он отсутствовал большую часть времени за последние пять лет и перед каждым из трех отъездов в Ирак внимательно слушал ее наставления по телефону, когда она увещевала его не делать глупостей. Он и не делал, но много раз оказывался на волосок от смерти. И хотя он сам никогда об этом не рассказывал, она читала об этих случаях в газетах.
«А теперь еще и это, – сокрушалась мать вечером накануне его ухода. – Вся эта затея, по-моему, сущее сумасшествие».
Может, и так. А может, и нет. Он сам еще не понял.
– А ты как думаешь, Зевс?
Пес поднял голову, услышав свое имя, и потерся о бок хозяина.
– Да, знаю. Ты голоден. Что у нас есть хорошего?
Тибо устроил привал на парковке ветхого мотеля на окраине города. Он достал миску и положил в нее последнее, что осталось из собачьей еды. Пока Зевс ел, Тибо рассматривал этот небольшой город.
Он видел места и похуже Хэмптона, но и получше тоже. Город раскинулся на берегах Саут-Ривер, примерно в тридцати пяти милях к северо-западу от Уилмингтона и побережья и на первый взгляд, казалось, не отличался от тысячи других самодостаточных сообществ голубых воротничков, у которых есть своя гордость и история, объединяющая многие земли Юга. Несколько светофоров покачивалось на отвисших проводах, периодически перебивая транспортный поток по направлению к мосту, обнимавшему реку. А по обе стороны основной дороги располагались низенькие кирпичные строения, слепившиеся друг с другом, они растянулись на полмили, сияя вывесками с названиями и рекламой заведений, где можно перекусить, или выпить, или купить какое-нибудь оборудование. Кое-где росли старые магнолии, оплетая бугристыми корнями тротуар. На отдалении Тибо заметил старомодный красно-белый столбик – обозначение парикмахерской – и, как водится, группку пожилых мужчин на скамейке у входа. Он улыбнулся. Это было чудно, словно видение из пятидесятых.
При ближайшем рассмотрении он все же почувствовал, что
