то, чем хотелось бы хвастаться!
– Эарендил! Высшая доблесть и ценность эльфа – его лес! Остальное – так, мелочи.
– Тогда, почему все рода так кичатся этими мелочами?
– Почему тебя это стало так задевать? Раньше ты на это внимания не обращал.
– Значит, стало, – буркнул Эарендил.
И действительно, чего прицепились: зачем, да почему? Не скажешь, ведь, им, что с недавнего времени он стал засматриваться на Туилиндэ из рода Береговых ласточек. Как, однажды, глянула она своими синими глазищами, взмахнула пушистыми, словно одуванчики, ресницами, грациозно развернулась и пошла прочь танцующей походкой, слегка покачивая бёдрами, так, всё, пропал парень. А Береговые ласточки – славный род. Там, герой на герое, какую битву ни взять. В любой саге их родичи упоминаются. И, как ему с такой родословной подойти к ней? А без Туилиндэ Эарендилу и жизнь не мила. Похоже, отец, каким-то своим мужским чутьём понял, что творится в душе у сына.
– Знаешь, сынок, – похлопал он его по плечу. – Я думаю, что, если подвиг не идёт сюда, значит, нужно сходить туда, где этот подвиг будет.
– Куда? – не понял Аэрендил.
– В большой мир. Туда, где живут люди. У людей вечно что-то случается. А ты язык леса знаешь, мечом и луком хорошо владеешь. Глядишь, и прославишь себя.
– Что ты такое говоришь? – ужаснулась мама.
– Успокойся, Исилиэль. Наш сын уже не ребёнок. Он вырос и ему пора проявить себя.
– Спасибо, папа! – подскочил Аэрендил. – Я так и сделаю! Завтра же утром выхожу в путь!
Не теряя времени, он побежал в дом, чтобы собраться к завтрашнему походу. В душе пели походные флейты и звенела медь литавр, но краем своего острого уха дальнейший разговор родителей успел услышать.
– Ты что наделал? – прошептала мама, прижимая руки к груди. – Он же завтра, действительно, уйдёт!
– Я знаю, – спокойно кивнул головой отец. – Пусть прогуляется. Он уже вполне зрелый юноша, а дальше Диких Выселок и не ходил ни разу. Даже туда только с компанией, погулять в корчме у Синего носа и потанцевать, а, потом, сразу назад. Пора ему привыкать к самостоятельной жизни. Да не бойся ты. Прогуляется несколько дней и вернётся. Нет, сейчас, в окрестностях ни войны, ни чудовищ. Зато самолюбие потешит.
Походные флейты замолчали, дав в конце фальшивую ноту. Аэрендил сжал зубы и выругался про себя. Родители, всё-таки, ещё считают его ребёнком, и, если было бы, действительно, опасно, папа бы не предложил подобный вариант. Но, ничего. Он ещё покажет им, что уже взрослый и вполне способен завоевать почёт и славу. А, вот, тогда, Туилиндэ больше не станет обращать внимания на всяких Анонов, Миримонов и прочих Элеммакилов. Только он один будет достоин её внимания.
Заснуть было сложно. Гном умудрился уснуть первым, и, теперь, храпел так, что, казалось, вот-вот обвалятся своды пещеры. Натаниэль крутился на жёсткой лежанке, свистел, толкал гнома в бок и зажимал ему нос. Сработало что-то из этого, или нет, но Камнегрыз перевернулся на другой бок, что-то непонятно буркнул и, неожиданно
