в 6624, индикта 9 лета (то есть в 1116 г.)». Выходит, что автором летописного свода был Сильвестр, по другим же данным не Сильвестр, игумен Выдубицкого монастыря, написал летопись, известную под названием «Повести временных лет», а монах Печерского монастыря Нестор; еще Татищев приписывал ее Нестору. В древнем «Патерике Печерском» мы читаем рассказ о том, что Нестор пришел в монастырь, к Феодосию, 17 лет был им пострижен, писал летопись и умер в монастыре. В летописи же под 1051 г. в рассказе о Феодосии летописец говорит о себе: «К нему же (Феодосию) и аз приидох худый и прият мя лет ми сушу семнадцати». Далее, под 1074 г. летописец передает рассказ о великих подвижниках Печерских и по поводу их подвигов говорит, что многое он слышал от монахов, а другое «и самовидец бых». Под 1091 г. летописец от своего лица рассказывает о том, как при нем и даже с его участием печерская братия перенесла на новое место мощи св. Феодосия; в рассказе этом летописец называет себя «рабом и учеником» Феодосия. Под 1093 г. следует рассказ о нападении половцев на Киев и о взятии ими Печерского монастыря, рассказ целиком веденный в 1-м лице. Затем под 1110 г. мы находим вышеприведенную приписку Сильвестра игумена не Печерского, а Выдубицкого монастыря.
На том основании, что автор летописи говорит о себе как о печерском монахе, и ввиду того, что известия, посторонние летописи, называют в Печерском монастыре летописцем монаха Нестора, Татищев так уверенно приписывал летопись до 1110 г. Нестору, а Сильвестра считал только переписчиком ее. Мнение Татищева встретило поддержку в Карамзине, но с той лишь разницею, что первый думал, что Нестор довел летопись только до 1093 г., а второй – до 1110-го. Таким образом, вполне установилось мнение, что летопись принадлежала перу одного лица из печерской братии, составлявшего ее вполне самостоятельно. Но Строев, при описании рукописей графа Толстого, открыл греческую хронику Георгия Мниха (Амартола), которая местами оказалась дословно схожей с введением к летописи Нестора. Такой факт осветил этот вопрос с совершенно новой стороны, явилась возможность указать и изучить источники летописи. Строев первый и намекнул, что летопись есть не что иное, как свод разного историко-литературного материала. Автор ее действительно сводил и греческие хроники, и русский материал: краткие монастырские записи, народные предания и т. д. Мысль, что летопись есть компилятивный сборник, должна была вызвать новые изыскания. Многие историки занялись исследованием достоверности и состава летописи. Этому вопросу посвящал свои ученые статьи и Каченовский. Он пришел к тому выводу, что первоначальная летопись составлена не Нестором и вообще нам не известна. Известные нам летописи, по словам Каченовского, суть «сборники XIII или даже XIV столетия, коих источники большей частью нам неизвестны». Нестор, по своему образованию, живя в эпоху общей грубости, не мог составить ничего подобного дошедшей до нас обширной летописи; ему могли принадлежать только те вставленные в летопись «монастырские записки», в которых он, как
