вникая в написанное на моем франкфуртском счету, я довольно быстро уяснил, что здесь речь идет о ценных бумагах, то есть об акциях, которые принадлежат мне; указывались сайты, где перечислялись какие именно акции и какие конкретно компании они представляли. У меня не было никакого желания влезать в эти гущи – я и без того был оглушен теми запредельными суммами, которые лежали у меня на счетах. Я пытался понять, кто и зачем проделал этот финт. Это уже не та шлюшка, подкинутая Новосельцевым, и не те добры молодцы, оттащившие от меня кобла Волиной. Здесь много круче, здесь работает мощная организация. Уж один тот факт, что такая паскудная бабенка, как Волина, без всякой борьбы отказалась от Саши говорил сам за себя, к тому же история с этой соседской квартирой Гусевых, да и этот сторублевый Нелидов, не говоря уж о семействе Разиных и их архиве. По хорошему надо бы проверить эти счета и перевести какие-то деньги в центральный банк Самары. Кимура мне объяснил, как это делается, хотя, работая в Тольятти, я уже знал, что это довольно простая операция, к тому же здесь у меня был счет, который на мое имя открыла Люба. Не теряя времени я вышел на реквизиты франкфуртского банка и после короткого размышления дал поручение перевести на имя Шебеко Л. В. в центральный банк Самары десять тысяч евро. Переводить больше ни в коем случае не надо было – мое имя могло засветится. Через день не без волнения я навестил этот банк. Мне сообщили и довольно равнодушно, что на мое имя переведено десять тысяч евро и я могу их получить в любой денежной единице по валютному курсу. Я забрал двадцать пять тысяч рублей и отвалил, находясь в легкой контузии.
Выходит, что и это не блеф. Я подумал: может здесь кто-то кого-то надувает, я же какой-то передаточный механизм с непонятными для меня самого функциями. Надо бы ещё кое-что проверить – я ж теперь большой босс, не только в деньгах, но и в гораздо большем. Я не собирался бросать работу, приходил точно по времени, причем удивительное дело – как только я оказывался в мастерской, видел нашу въездную площадку, то постоянно думал о той черноволосой густоресничной девушке. Уходя, она обернулась. Её взгляд меня не то, чтобы волновал – девчонки меня вообще мало волновали – этот взгляд согревал, внушал доверие. И в нем не было никакого кокетства. Её подруга, светло-русая с лёгкой рыжинкой, довольно разбитная, быстро смекнула, в чем мой интерес. Когда я спросил, где её подруга, которая её сопровождала в первый заезд в нашу мастерскую, она сходу вылепила, что «её сопровождение» ровно в половине восьмого появляется у центрального входа в пироговскую больницу ежедневно. Так как эта девочка не выходила у меня из головы, я как-то раз подъехал к «пироговке», проторчал там с начала восьмого около часу, но густоресничную особу так и не увидел.
Я довольно долго выискивал возможности проверки моих начальнических возможностей в качестве теневого шефа «Серториуса». Случай представился, хотя я не был уверен, что такой вариант может сработать. В большом гастрономе на Куйбышевской не завезли сливочного масла,
