меловым разводам и вечному запаху мокрой тряпки. Становлюсь на виду у всего класса, взгляды скрещиваются на мне. Меня пытают ударениями и суффиксами. От меня что-то хотят, но половины вопросов я не слышу.
– Совсем плохо, – вздыхает мой инквизитор. – С такими ответами у тебя будет тройка в четверти.
Стыдно, Гушинец.
И мне стыдно. Я плетусь на свое место под шушуканье девчонок. И страх перед тройкой в четверти смешивается в моей душе с облегчением. Сегодня меня больше не вызовут.
А в девятом классе мы узнали, что нелюбимая нами учительница уходит преподавать в университет. И нам дадут какого-то другого учителя. Какого? Класс оживился, встряхнулся, зашептал.
С учителями в те годы была какая-то невероятная проблема. Временами их просто не было. Наверное, изза гигантских зарплат учителя бросали преподавание и уходили в какие-то мутные профессии. Нашего физрука СерСерыча, к примеру, можно было наблюдать на лестнице будущего супермаркета, а тогда универсального магазина «Двина». СерСерыч стоял среди таких же плечистых, короткостриженых парней в кожаных куртках и монотонно повторял:
– Доллары, марки, Россия.
Очевидно, это было интереснее, чем выдавать хулиганам из седьмого «Б» баскетбольные мячи.
Физруков у нас за два года сменилось пятеро. Военруков трое. Надолго задержался немного сумасшедший гражданин, который утверждал, что в Афганистане лично расстрелял трех генералов, уходил с его территории последним, короткими очередями прикрывая отступающие колонны, и требовал называть себя полковником.
В середине года полковник пришел на урок пьяный, принялся показывать на ком-то из старшеклассников приемы модного тогда кикбоксинга, промазал и случайно избил ученика.
Больше мы последнего героя Афганистана не видели.
Самая лучшая система образования давала сбой за сбоем. Полгода физику преподавал отличный дядька, который по вечерам вел кружок по волейболу. Волейболист из него был суперский, но вот физику я тоже до сих пор не знаю.
Математику тянула престарелая дама с кучей тараканов в голове. Однажды на перемене Гришка Епишин прилепил к стене присоску от игрушечного пистолета, да снять не успел. Математичка присоску заметила, устроила истерику, вызвала директора, сорвала полдня уроков.
Впрочем, про этот случай отдельный рассказ есть.
Представляете, какой ажиотаж царил в нашем классе, когда нам сказали, что у нас будет новый учитель русского? Мы гадали: что нам подкинет коварная судьба? Тренера по теннису? Сухую ровесницу Есенина? Грохочущее молниями неземное существо с планеты Шелезяка?
В начале сентября в наш класс впорхнула юная белокурая девушка и улыбнулась так, что у мужской части нашего озабоченного класса стало тесно в душе.
– Здравствуйте, ребята. Я ваш новый учитель русского языка и литературы Татьяна Ивановна.
И полтора десятка незрелых юношеских сердец упало к ее стройным ногам.
Русский язык расцвел
