следующий раз я открыла глаза, когда меня приложили об забор, ещё и обругали. Темно, какой-то дом, вонь – Васька! – вспомнила я и залепила кому-то пощёчину.
– Ай, дура! – гаркнул Стат и двинул мне раскрытой ладонью в лицо.
Я задрыгала ногами, отчего Ваську, их держащего, замотало в узком проёме двери. Рукой ещё раз зарядила Стату.
– Отпусти, свинья вонючая! – заголосила во всю глотку, после чего вытянула руку вверх над головой, схватила его за что попало – за волосы и начала трепать, при этом визжа лишь один звук:
– Аааааа!!!
Они затащили меня в дом и бросили на пол.
– Ну теперь ты под нами повизжишь, ох, повизжишь! – Стат пнул меня, да в темноте попал лишь в ворох юбок.
Он стал зажигать свечи, и я увидела на лице у Васьки кровь. Затем Стат сел на стул и кивнул Ваське:
– Ну что, сынок, давай, начинай. А не можешь, так я научу!
Васька осклабился, глядя на меня безумным взглядом и пошёл в мою сторону. Я так испугалась! Хотя думала, что на сегодня у меня закончились чувства и эмоции.
– Вася, не надо, это же я – Аська. Ты же не обидишь меня, ты же хороший, – зашептала я.
А Васька уже грязными лапами развязывал штаны. Они упали с него, открыв мне ЭТО. Я уставилась во все глаза, начала отползать в угол, перебирая ногами и руками и от страха заорала. Васька же кинулся на меня, прижав сверху свои вонючим телом, разрывая мне на мне блузку, припал ртом к моей груди. Стат в голос смеялся, глядя на нас, а его слабоумный сынок лапал мою грудь, слюнявя её грязным ртом. Я пыталась отпихнуть его, мерзкого, гадкого, грязного, захлёбываясь своими слезами. Он же, со звериным рыком, до ужасной боли сжав мою грудь, второй начал задирать мои юбки, впившись вонючим ртом в мои губы, жадно терзая их. Я пыталась вывернуться, сжать ноги, оттолкнуть, но я была зажата в углу между горячей печкой и тяжёлым диваном. Васька освободил мои ноги от многослойных юбок и я смогла отпихнуть его. Он заорал, запахло палёной кожей. Он пинал меня, пинал всюду, пока Стат не оттащил его.
– Иди, намажь гусиным жиром, придурок, – отослал он его.
Как только сынок выскочил с ожогом на заднице, папаша двинулся на меня, я нащупала рукой кочергу и выставила перед собой.
– Ах ты, маленькая шлюшка, ты пожалеешь, – он отбросил вырванную из моих рук кочерёжку, схватил за волосы и потащил по полу. Жесткий настил обдирал кожу, я держалась руками за косу, чтобы уменьшить боль. Он бросил меня в подпол. Просто швырнул, как куклу. И закрыл сверху люк. Я осталась в тишине, в темноте, в холоде, с возможно, сломанными костями.
Я не знаю, сколько прошло времени, когда крышка подпола открылась вновь. Я щурилась от яркого света, трясясь крупной дрожью от страха, голода и холода. В кое-как завязанной блузке, босая, с синяками по всему телу, лицу, и с шишкой на голове.
– Тут она, – чей-то голос сверху, не Стата, и я разрыдалась. Я уже успела много раз попрощаться с жизнью, потому как знала, – только кто-то из этих
