еще раз репетиции. Все прорабатывалось по отдельности, оттачивалось, отшлифовывалось, потом соединялось вместе, снова отрабатывалось и отшлифовывалось… Фред не только танцевал, он и пел великолепно, а вот я то и дело пропускала ноту, а волнуясь, делала только хуже. Однажды Астер схитрил, он не прервал пение, хотя прекрасно расслышал мое вранье, но через пару тактов совершенно намеренно взял неверную ноту и остановился:
– Извини, Одри, я промазал.
Все всё слышали и поняли, но я вдруг почувствовала защиту, словно играла со своим любимым Грегори Пеком. Фред Астер тоже умел прощать неопытность. Стало легко, напряжение спало, и, успокоившись, я больше не фальшивила.
Безобразно портила съемки погода, нудный каждодневный дождь мог вывести из себя кого угодно, а нам приходилось делать вид, что все прекрасно, счастливо и весело. Позже нас спрашивали, зачем мы показали Париж в дожде. Да не было у нас тогда другого Парижа! Мы и сами очень хотели бы солнышка, особенно в парке Тюильри. Я вздыхала:
– Двадцать лет мечтать станцевать с Фредом Астером и делать это в луже грязи!
Действительно, мы пользовались малейшим просветом в облаках, чтобы начинать съемки. Трава была мокрой, ноги бесконечно за что-то цеплялись, из-за угрозы поскользнуться и растянуться во весь рост мы становились неуклюжими. Мел решил бы этот вопрос просто: построил Тюильри в павильоне и позволил танцевать вообще где-нибудь на площадке для танцев. Но Стэнли Донен сторонник натурных съемок.
Позже мы с Феррером снимали в павильоне даже девственные джунгли Амазонки, правда, они и выглядели искусственными, искусственный фильм и искусственная жизнь на экране. Нет, Стэнли прав, он, как и я, считает, что все должно быть настоящим, и дождь тоже. Хотя однажды ему пришлось посреди совершенно мокрого Парижа приказать рабочим… поливать нас из шланга! Смешно, но нам нужно было доснять вчерашнюю сцену с весьма дождливой погодой, а в тот день, как назло, было ветрено и сыро, но дождь не шел. И мы, столько страдавшие от ежедневных осадков и получившие коротенький перерыв в потоках с неба, оказались вынуждены стоять под искусственным дождем. Чего только не бывает на съемочной площадке…
Выражению лица у Стэнли Донена, когда он наблюдал, как нас в единственный почти сухой день поливали из шланга, мог бы позавидовать Хичкок, такого мрачного садистского удовлетворения я никогда не видела. Конечно, стоило режиссеру произнести: «Стоп! Снято!», осветителям выключить софиты, а рабочим свернуть шланги, как дождь пошел сам по себе. Один из рабочих усмехнулся:
– И чего поливали, подождали бы часа три, вон он сам пошел…
Как ему объяснить, что три часа для съемок в очень людном месте Парижа удовольствие слишком дорогостоящее. График съемок расписан по минутам, потому что закрыть, например, Эйфелеву башню, чтобы мы могли беспрепятственно потанцевать на ее площадке, требует, кроме денег, и тысячу согласований. Натурные съемки, особенно в популярных
