забыла про нее, – прикинулась дурочкой и вернулась в комнату.
Я нашла черную вуаль в мелкую сеточку и надела ее. Затем вышла к нему. Но он снова занедовольствовал пуще прежнего.
– Ты в своем уме? Да что с тобой?
Что ему от меня надо? Достал! Прицепился же к этой проклятой вуали.
– Я надела ее, как ты и велел. Что не так?
В одно мгновенье его пухлые щеки надулись, как паруса, нос сморщился, и как заорал:
– Ты издеваешься?! Прекрасно ведь знаешь, что черную вуаль надевают только тогда, когда ты наложница! Когда будешь полностью принадлежать владыке! А-а-а! – вконец обезумел он.
– Да знаю я, знаю. Чего так орать-то? Просто в спешке не заметила, что нацепила на себя.
Мне пришлось переодеть вуаль.
Выходит, что я еще не принадлежу императору? Это хорошо. Может, есть лазейка, чтобы отказаться от роли наложницы? И если есть, то непременно ею воспользуюсь!
– Виян? Ройл? Где вы? – услышала я зычный голос мужчины.
Когда я вышла в гостиную, то замерла на месте, напряженно вслушиваясь в голос незнакомца. Он был таким знакомым и родным. И в дверном проеме я увидела давно забытые черты лица. Только это было невозможно. Передо мной стоял мой отец, который погиб в моей первой жизни, когда мне было десять лет. Я отчетливо помню его внешность. Он был точной копией моего отца: небесно-голубые глаза, вьющиеся русые волосы, невысокий рост и веснушки. О, эти великолепные веснушки!
– Папа? – мучительно больно задрожал мой голос.
– Что с тобой, Виян? – непонимающе уставился он на меня.
В этом мире он просто копия моего отца. Но… этот человек реален, и, что еще важнее, он живой. Я могу его обнять и поцеловать. Слезы сами собой полились из моих глаз. Я не пыталась успокоить себя, взять в руки так, как делала обычно. Слезы стали для меня облегчением. Они вызвали во мне приятные воспоминания минувших дней.
Я бросилась к нему и обняла так крепко, как только могла. Все сильнее сжимая в объятиях. Но он мне не отвечал. Стоял, как статуя.
– Я думал, что ты меня никогда не простишь, – в голосе его прозвучала дрожь, а затем последовало долгожданное объятие, которого так ждала.
– Это уже в прошлом. В далеком прошлом, – всхлипнула я, уткнувшись лицом в его грудь.
Он, успокаивая, гладил мои волосы.
– Я тут еды вам принес. Покушайте, а затем приходите в кафе, – сунул он мне в руку сумку, и с влажными глазами покинул дом.
– Как ты могла его простить? Так называемого «отца» убить мало за его поступок! Даже если ты простила этого гада, то я никогда не прощу! – горели его буро-желтые глаза от ненависти.
– Как я и сказала – это уже в прошлом. Он же мой папа…
Меня совершенно не волнует, что между ними произошло. Каждый человек заслуживает прощения, особенно самый родной человек на Земле.
– Вот же дурында. Давай поедим и пойдем.
Он отобрал у меня сумку и начал накрывать на стол.
