разглядеть средь облаков и ждал реакцию хозяев, в ответ на подёргивание нескольких ветвей древа.
Ветви находились около двери, наталкивая на мысль о звонке, но звонок был необычным, мало того, что на нём можно было наиграть различные комбинации, каждая из которых говорила очень о многих нюансах пришедшего, так он ещё давал знать своему хозяину о госте даже тогда, когда хозяина не было дома. Плюс ко всему уже имеющемуся, это была часть охранной сигнализации, при чём, если верить Артиансу, охранка была весьма и весьма хороша, во всяком случае в истории не зарегистрировано не одного грабителя эльфийского дома с подобным вот звоночком, и отнюдь не потому, что их не было, как раз-таки желающих ограбить сокровищницы существ, живущих тысячелетия, было множество, просто они быстро меняли концепцию своих взглядов, ведь философия мертвых не подразумевает сребролюбие и попытки обогащения.
Ждать нам пришлось долго, что более чем нарушало мои планы, всё более и более задумывался о том, чтобы перерубить эти стебельки, войди внутрь с помощью удара ноги по двери, где бы та не находилась, и передать хозяину причитающиеся вещи, путём метания их в его голову, благо там есть ой какие увесистые штучки. Даже пожалел, что владею умением пращеметателя, чтобы, так сказать, ускорить доставку груза из пункта «А» в пункт «Б». Видя моё нервозное состоянии, Артианс и распевался соловьём о дверном звонке, пытаясь отвлечь меня от оглушающего звука секундной стрелки, раздающегося в правом ухе. Спустя пол часа ожидания произошли изменения. Наверху покачнулась площадка, закреплённая к гибкой ветви, коя изогнулась, опустив площадку почти до земли. На оной стоял эльф, состроивший на своей роже надменную гримасу и намеренно пафосно произнёс.
– Их светлость не желает видеть людей, он привечает своего друга.
Высказав сие, он даже не стал дожидаться ответа, направляя свой лифт вверх. На остатках терпения, спросил, стараясь не выдать кипящий внутри меня гнев.
– То есть, хозяин дома не желает получить принесённое мною?
Площадка остановилась, слуга, а это просто никто иной быть не мог, взглянул на меня свысока, в обоих значениях этого слова, и снизошёл до небрежного ответа.
– Их светлости ничего не нужно от людей.
Последнее слово было нарочито выделено, но меня это мало заботило. Показав оскал во все тридцать два зуба, даже радуясь некоторому снобизму ушастых, стал составлять планы на все лежащие в моём мешке богатства. Я развернулся, намереваясь уйти, но на плечо легла рука Артианса.
– Мираж, я всё понимаю, их поведение не может считаться приемлемым, но я дал слово, и мне очень не хотелось бы его нарушать, даже в таких обстоятельствах.
Разом посерьёзнев, я на мгновение задумался и кивнул.
– Понимаю, принимаю и ценю. Сделаем ещё попытку, а затем, если они не одумаются, я расплавлю все эти металлы и залью им в глотки, для улучшения пищеварения.
Задрав голову, увидел уже сходящего
