была на залПохожа в этот миг,
Так лунный раздвигал
Ее скользящий блик.
И, глядя на луну,
Стряхнув остатки сна,
Я думал: ну и ну,
На свете есть луна,
Не выдумка луна,
Она и вправду есть,
Светла и холодна,
Ни золото, ни жесть.
И встретится мой взгляд
С державинским на ней,
И никаких преград,
Ни смерти, ни скорбей,
Ни горя, ни веков,
Померкших вдалеке,
А только ряд стихов,
Не тонущих в реке!
В саду
Может быть, кажется этим дубам и кленам,
Липам и вязам, что люди им только снятся:
Свойственно людям во мраке тонуть зеленом,
Под шелестящей завесой уединяться
Или, присев на скамейку на солнцепеке,
Щеки лучам подставлять после зимней стужи.
Любят они и кустарник ветвисторогий,
Даже задумавшись, ловко обходят лужи,
К ним привыкаешь, в аллеях они гуляют
Десять лет, двадцать, им нравятся блеск и тени,
Но непременно куда-то вдруг пропадают,
Были – и нет, наподобие сновидений.
На пароме
«От дебаркадера в ночь на пароме…»
От дебаркадера в ночь на пароме,
Крадучись, медленно мы отошли.
Кажется, делаясь всё незнакомей,
Всё непонятней для твердой земли.
Только что самым высоким из зданий
Были – и вот нас у пристани нет:
Стали одним из разрывов, зияний,
Всё ощутимей и шире просвет.
Словно внезапно отпал от России
Пирамидальный, скалистый кусок,
Подняли якорь и в ночь заскользили,
Сделали воздуха свежий глоток.
Дело не в Хельсинки и не в Стокгольме,
Как поначалу рассчитывал ты,
Странную, тайную выбрали роль мы
Призрака, тени, плавучей звезды.
Мимо пакгаузов, верфей и доков,
Прочь от привычек, страстей и забот,
Скорбно, торжественно и одиноко
В Финский залив, в мировой небосвод.
«А дальше – в укромной каюте, вдвоем…»
А дальше – в укромной каюте, вдвоем,
В двухместной каюте, увы, без окна,
Казалось, что мы никуда не плывем,
Ни с места, – такая была тишина.
Казалось, что все измерения вдруг
Исчезли, пространства и времени нет,
При этом сознаньем владел не испуг,
А чувство отсутствия зримых примет –
И зримых, и слышимых: нет ни земли,
Ни моря, ни неба, мы выпали, нас
Ни люди, ни птицы найти б не могли,
Но нам оставалась любовь про запас.
И мы, безусловно, прибегнули к ней.
Такого покоя, такой тишины
Не будет нигде. Ни о чем не жалей,
Не бойся. И Хельсинки нам не нужны.
II
«Я вермута
