пуста? Просто сосуд, который можно наполнить чем угодно, хоть ядом. Плевать. Я все равно не почувствую.
Не хочу выходить из этой маленькой коморки, которая стала свидетелем моего греховного падения. Не хочу видеть чужие лица и понимать, что теперь я далека от той рыжей девушки-отличницы, которая укатила в другую страну ради престижного образования и хорошей жизни.
Чувствую себя грязной, будто меня сравнили с комком земли. Использованной. Меня будто потрепали и выкинули. Как ненужный мусор. Как кусок заплесневевшего хлеба. Джек просто оставил меня подыхать от собственной никчемности. Сделал дело и свалил. Не надеюсь, что он придет и станет просить прощения. Зачем? Он получил все, что нужно. Этот день закончился для него удовольствием, а для меня разочарованием.
Разочарованием в нем…
Совсем недавно я могла с уверенностью сказать, что люблю Джека. Безгранично сильно. Нежно. Как могут любить только одного человека. Я доверяла ему, радовалась каждой проведенной с ним минуте, каждому поцелую. Но все изменилось в один момент, когда я попыталась сопротивляться, а меня не услышали.
Как же больно! Кости ломит. Мышцы затекли. Я привыкла к этому ощущению, привыкла к тусклому свету. Он просто загородил меня от окружающих, стер с лица земли. Сделал невидимкой. И я была за это немного благодарна.
До одного мгновения, пока меня не пронзил яркий свет.
Он буквально ослепил, заставил зажмуриться, словно узника, сидевшего долгое время взаперти без солнца и воздуха. Единственное, чем я отличалась от заключенного, это тем, что сама себя заперла в плену собственных мыслей и боли, которые никогда не оставят в покое.
Не понимаю, в какой момент кто-то берет меня на руки, едва ощущаю, как сажают на что-то мягкое. В тепло. Не осмеливаюсь глаза открыть. Боюсь. Рано или поздно мне придется это сделать. Но не сейчас.
– Эй, рыжая, ты там жива? – через толщу слышится мужской голос. Знакомый такой, мальчишеский, похожий на…
– Джек…
Это все, что я произношу вслух, стоит только открыть глаза и осознать, что за окном уже утро, а меня посадили в салон машины. Только не он. Не хочу. Нет…
Резко дергаю ручку, превозмогая дикую слабость. Нужно выйти отсюда. Но вряд ли у меня получится. Дверь не поддается моему напору, оставляет один на один с этим предателем. С козлом, который воспользовался мной и свалил.
Где же ты был раньше? А? Ответь мне! Почему ты поступил со мной как настоящая скотина? Почему не остановился, когда я сказала «нет»? Почему я просила тебя прекратить страдания, а ты продолжил мучить…
Пытать…
То, что произошло между нами – настоящая пытка. Я до сих пор чувствую дикую ноющую боль, от которой не могу избавиться! Ты во всем виноват! Только ты!
– Выпусти меня! – кричу, вновь не оборачиваясь в его сторону. Не хочу его видеть. Не могу. – Выполни хоть одну мою просьбу!
– Эй, детка, расслабься, – голос становится серьезным, хотя до этого в нем были веселые
